Она всё время смотрит на меня.
— Да, она прошла только после того, как ты ушла. Такое часто бывает. Но я сохраню порошок до следующего раза.
Я вручаю ей лекарство. Она перехватывает его длинными пальцами, всё ещё глядя на моё лицо.
— Что случилось с твоими глазами? — мягко спрашивает она. — Сегодня они выглядят по-другому.
— По-другому?
— Да, более… синие.
— Может быть это свет?
— Это не свет. — Её голос становиться натянутым, как тонкий лёд под ботинками. — И твои волосы… Кажется, с каждым годом становятся светлее. Твой отец не был таким блондином.
Ах. Так она заметила. Я никогда не была уверена. Изменения, которые происходили с моей внешностью, были постепенными, так как белое волшебство всегда брало возраст, чтобы сохраниться. Псих и Капризная, я знаю, никогда не замечали, потому что они слишком эгоистичные, чтобы видеть что-то помимо их собственных веснушек. Но время от времени я ловила на себе взгляд Мачехи, замечая на ее лице немой вопрос, сводящий ее брови в линию.
Я пожимаю плечами.
— Может быть, солнце делает это. Во время всех тех долгих прогулок, на которые вы любите отправлять меня.
Глаза Мачехи сужаются, и её тон берёт резкий поворот.
— Что в шкафу, Золушка?
— Что в шкафу?
— Не играй со мной в игры. То, что ты держишь всё время запертым.
— Ах это. — Мой разум ныряет для быстрого ответа. — Ничего. Шкаф заперт в течение веков. Я потеряла ключ много лет назад.
— Ты имеешь в виду ключ, который носишь на верёвочке под платьем?
Я хочу ее проклясть. Бывают моменты, когда ключ выскальзывает и болтается, например, когда я мою полы и наклоняюсь для растопки. Глаза старого ястреба острые.
Я не могу придумать ответ. Её губы расплываются в насущной улыбке.
— Открой шкаф.
Я встречаюсь с её ледяными серыми глазами.
— Нет.
Это удивляет её. Она пользуется моей покорностью.
— Что?
— Это мой шкаф.
— Это мой дом.
— Нет! — Мои руки начинают дрожать. Я так сильно хочу ударить её. — Это мой дом. Мой и моего отца. Вы незваные гости!
Мачеха выглядит ужаленной, обиженной, но не сильно. Я не могу причинить ей боль, потому что она меня не любит. Только люди, о которых мы заботимся, могут причинить нам боль.
— Глупый ребёнок. Ты ничего не понимаешь.
Она рассекает воздух, проходя мимо меня, и спускается по лестнице.
— Убирайся из моей комнаты, — говорю я уже в её спину. — И оставь в покое, чтобы я смогла закончить эти отвратительные платья для твоих грязных… отвратительных… ДОЧЕРЕЙ! — я выкрикиваю это слово одновременно с тем, как она закрывает дверь.
