— Теперь представьте себѣ, что тамъ былъ бы проведенъ каналъ, съ цѣлой системой орошенія. Огромные города выросли бы на немъ, милліоны людей воздѣлывали бы поля и луга, оплодотворенные его водою. Прошло бы пятьдесятъ, сто, двѣсти лѣтъ, — наука еще не достигла предвидѣнья въ этомъ, — и все было бы разбито, быть-можетъ, уничтожено въ нѣсколько минутъ. Скажете ли вы, что тысячи жизней въ настоящемъ дороже тѣхъ милліоновъ въ будущемъ? Нѣтъ, вы никогда не думали такъ, вы — бойцы за свое дѣло, вы считаете правильнымъ и разумнымъ жертвовать тысячами жизней теперь, чтобы милліонамъ стало свободнѣе въ будущемъ. Такъ же, какъ вы, люди труда, думалъ человѣкъ науки, инженеръ Мэнни.
— Васъ обманули, вызвали на борьбу, подвели подъ выстрѣлы… Кто? Шайка безчестныхъ людей, съ Фели Рао и Маро во главѣ. Зачѣмъ? Чтобы свергнуть того, кто былъ неподкупенъ, кто стоялъ для нихъ на пути къ милліардамъ. Имъ удалось, и они взяли свое.
— Я не говорю о справедливости, хотя и къ врагамъ лучше быть справедливыми. Я говорю о побѣдѣ, объ успѣхѣ. Чѣмъ можете вы лучше разстроить ряды враговъ, какъ не этимъ неожиданнымъ и страшнымъ для нихъ требованіемъ? Общественное мнѣніе будетъ съ нами: оно давно стало склоняться на сторону Мэнни, оно уже возмущается тѣмъ, что для великаго человѣка не находится другого мѣста, какъ въ тюрьмѣ; эта трусливая, лицемѣрная публика заявляетъ, что онъ «уже искупилъ свое преступленіе». Но мы чувствуемъ не такъ, мы способны понять, что онъ поступилъ, какъ человѣкъ убѣжденія, и что преступникъ былъ не онъ, а осудившіе его лакеи капитала.
— И примите въ расчетъ еще одно: если возвращается Мэнни, его руками возстанавливаются всѣ старыя условія. Если же его нѣтъ, то противники съ нами торгуются, соглашаются на одно, отказываютъ въ другомъ; и возможно, что масса поддастся на частичныя уступки.
— Наконецъ, развѣ намъ не дороги интересы самаго дѣла, которое мы выполняемъ, самихъ Великихъ Работъ? Вѣдь, это — интересы человѣчества. И развѣ они не требуютъ, чтобы дѣло было передано тому, кто геніально его задумалъ и кто лучше всѣхъ сумѣетъ вести его?
— А въ томъ, въ чемъ онъ намъ враждебенъ, мы сумѣемъ бороться съ нимъ тогда, когда онъ будетъ стоять противъ насъ. И тогда, братья, мы постараемся показать себя достойными такого врага!
Послѣ рѣчи Нэтти нѣсколько минутъ никто не бралъ слова. Пораженные, ошеломленные слушатели отдавались своимъ тяжелымъ мыслямъ. Видя такое положеніе, выступилъ Арри.
