Исторія марсіянъ въ основныхъ чертахъ похожа на исторію земного человѣчества: такой же путь отъ родового быта черезъ феодализмъ къ господству капитала и черезъ него — къ объединенію труда. Но болѣе медленнымъ темпомъ и въ болѣе мягкихъ тонахъ шло это развитіе. Природа Марса не такъ богата, — зато и жизнь его была не такъ расточительна, какъ земная. Огнемъ и кровью залита каждая страница исторіи на Землѣ, залита настолько, что лѣтописцы и историки долго почти ничего другого не могли вычитать изъ нея. Конечно, и на Марсѣ насиліе, разрушеніе, истребленіе сыграли свою роль; но тамъ она никогда не была такъ чудовищно-грандіозна. Медленнѣе шло марсіянское человѣчество, но никогда оно не знало ни худшихъ формъ нашего рабства, ни гибели цѣлыхъ цивилизацій, ни такихъ глубокихъ и жестокихъ реакцій, какъ наши. Даже безчисленныя войны феодализма, нѣсколъко тысячелѣтій тамъ царившаго, были сравнительно чужды того безсмысленно-звѣрскаго опьянѣнія кровью, какое отличало феодальныя войны у насъ: за жестокими битвами тамъ рѣдко слѣдовали массовое убійство и опустошительный грабежъ мирнаго населенія. Сквозь варварство эпохи пробивалось какое-то инстинктивное уваженіе къ жизни и труду.
Почему это было такъ? Бѣдна и сурова была природа планеты, и опытомъ тысячъ поколѣній накоплялось смутное сознаніе того, какъ трудно возстановляется разрушенное. Меньше было и разъединенія между людьми: ближе были другъ-другу разныя племена и народности, легче общеніе. Суша не разорвана широкими океанами и морями на самостоятельные материки, горныя цѣпи не столь высоки и непроходимы, какъ на Землѣ; передвиженіе много легче, благодаря меньшей силѣ тяжести: вѣсъ всѣхъ предметовъ болѣе чѣмъ въ два съ половиной раза меньше, чѣмъ у насъ. Разные языки, выйдя изъ одного общаго начала, никогда не удалялись до полнаго расхожденія, и уже въ феодальную эпоху, съ учащеніемъ дальнихъ походовъ и торговыхъ сношеній, вновь стали сближаться между собою; къ ея концу это были скорѣе областныя нарѣчія, чѣмъ отдѣльные языки. Взаимнаго пониманія между людьми было больше, единство ихъ опыта глубже.
Около 1000 года послѣ Р. X., по нашему счету, феодализмъ въ большинствѣ странъ Марса уже доживалъ свое время. Денежное хозяйство за предыдущіе пятьдесятъ вѣковъ успѣло проложить себѣ дорогу, и торговый капиталъ все рѣшительнѣе оспаривалъ у стараго землевладѣнія власть надъ обществомъ. Повсюду шла культурная революція, но еще въ религіозной оболочкѣ — подъ видомъ реформаціи древнихъ феодальныхъ религій. Крупные князья и короли, «собиратели земель», пользовались положеніемъ, чтобы подорвать силу своего наиболѣе опаснаго соперника — жречества — и утвердить монархическую систему. Около 1100 года на мѣстѣ прежнихъ тысячъ мелкихъ удѣльныхъ княжествъ имѣлось уже только около двадцати бюрократическихъ монархій, а большая часть гордыхъ феодаловъ поступила на службу и ко двору королей.
