Въ темнотѣ ночи Нэлла не могла видѣть, какъ сначала радостное удивленіе отразилось на лицѣ Мэнни, и какъ тяжелая тѣнь легла затѣмъ на него. Но она почувствовала странную неподвижность его тѣла и замолчала.
Долго и напряженно думалъ Мэнни. Наконецъ, онъ сказалъ:
— Прости меня, Нэлла. Я ошибся, я не зналъ тебя. Ты стоишь безконечно большаго, чѣмъ то, что я могу тебѣ дать. Если бы для меня было возможно связать свою жизнь съ другой жизнью, я не захотѣлъ бы никого, кромѣ тебя, Нэлла. Но ты угадала. Я взялъ на себя задачи, превосходящія все, что когда-либо пытался осуществить человѣкъ. На пути къ нимъ меня ожидаютъ величайшія препятствія и жестокая борьба. Еще я не сдѣлалъ перваго шага, а уже ненависть начала оттачивать свое оружіе. Чтобы все преодолѣть, ни передъ чѣмъ не остановиться, я долженъ быть вполнѣ свободнымъ, я долженъ быть неуязвимымъ… Нэлла! Неуязвимъ въ борьбѣ только тотъ, кто одинокъ.
Его голосъ странно измѣнился, какъ бываетъ тогда, когда сдерживаютъ боль. Нэлла отвѣтила:
— Не бойся и ни о чемъ не жалѣй. Мнѣ ничего не надо. Я, вѣдь, знала, что это такъ будетъ. И даже сейчасъ я чувствовала, что это — сонъ.
Вновь наступило молчаніе. Робкими, словно почтительно-нѣжными стали поцѣлуи Мэнни.
— Нэлла, спой мнѣ пѣсню.
Казалось, что сама ночь и вся природа прислушиваются къ звукамъ. Слова пѣсни говорили о дѣвушкѣ, которая никого не послушалась и все отдала своему милому; а старинная мелодія — о чувствѣ, глубокомъ и прозрачномъ, какъ небо, сильномъ, какъ судьба.
Передъ разсвѣтомъ ушелъ Мэнни и больше не возвращался.
Долго послѣ этого не было видно, не было слышно Нэллы. А потомъ она опять появилась со своей работой у окна, немного блѣдная и съ новымъ выраженіемъ въ лицѣ, съ выраженіемъ спокойнаго, увѣреннаго ожиданія. Въ сумерки и ночью очень тихо звучали ея пѣсни, — точно она не хотѣла, чтобы кто-нибудь разслышалъ ихъ.
Одна изъ пѣсенъ была новая; Нэлла пѣла ее чаще другихъ, но еще больше понижая голосъ. Вотъ смыслъ ея словъ:
Чудную тайну ношу я съ собою:
Я и одна, и вдвоемъ;
Счастье, убитое злою судьбою,
Въ тѣлѣ воскресло моемъ.
Звѣздочка, скрытая облакомъ темнымъ,
Нѣжный въ бутонѣ цвѣтокъ,
Бабочка дивная въ коконѣ скромномъ, —
Свѣта и жизни залогъ…
Какъ я тебя ожидаю, малютка,
И нетерпѣньемъ горю!
Какъ наблюдаю, любовно и чутко,
Слабую жизни зарю!
Ты безпокоенъ сегодня, мой милый,
Ножками бьешь свою мать.
Что за предчувствіе духъ твой смутило,
Не дало сладко дремать?
Въ силѣ порывистой этихъ движеній
