— Я не шучу.
— Это Верховия, юная странница. Страна Верховия.
— Верховия, — медленно повторила Соня, — первый раз слышу. Не знаю такой.
— А город Энобус, — Эрвин пристально глядел на Соню, наблюдая за ее реакцией.
Соня уже начала привыкать к его бесцеремонным взглядам. «Не на ту напал», — подумала она.
— Интересно, конечно, только как мне попасть домой в Поваринск? — спросила она.
— Поваринск? Ну и названьице, — хохотнул Эрвин.
— Как мне вернуться? — Соне с трудом сдерживала рычащие нотки в голосе.
— Как пришла, так и вернешься, — отрезал Эрвин.
— Из твоей квартиры?
— Может, из моей, а может, и нет, — Эрвин безразлично пожал плечами. — У тебя ключи, тебе виднее.
Вот так сказанул. Зачем он издевается над ней? Соне хотелось одновременно плакать, ругаться и топать ногами. Накричать на этого надменного Эрвина, заставить его извиниться. В то же время страшно поссориться с ним. Он единственное связующее звено с ее миром. Соня отвернулась. Хотя это было излишне: быстро наступившие сумерки скрывали лица собеседников, и ее отчаяние осталось незамеченным.
— Пора спать, — буркнул Эрвин, — завтра надо пораньше улететь отсюда, вдруг нас будут искать.
— Послушай, мне надо домой. Мне надо обязательно вернуться. У меня мама, бабушка, друзья, одноклассники, — с трудом сдерживая слезы, сказала девочка, — они будут волноваться.
Эрвин внимательно посмотрел на нее, как будто хотел о чём-то спросить, но потом передумал.
— Я тебя не держу. Возвращайся хоть сию секунду.
Слышать такое невыносимо обидно. Соня заморгала часто-часто, из глаз брызнули слезы. Она расплакалась жалобно, как маленькая девочка.
— Хватит реветь. Я тут ни при чём. Я сам ничего не понимаю, — голос Эрвина смягчился. — Мы вернемся в мою берлогу, как только сможем.
— А когда? Когда мы сможем? — Соня продолжала всхлипывать.
— Надо подождать. Немного. Ложись поближе к Горынычу, рядом с ним теплее. Ночью станет холодно.
Соня, продолжая тихонько всхлипывать, придвинулась к теплому шершавому боку. Как она может сейчас уснуть? В темном лесу, рядом с драконом, в компании со странным парнем. Это невозможно! От шкуры Горыныча исходил терпкий животный запах, дракон мерно сопел. Соне вспомнился Барсик, по ночам уютно мостившийся у нее в ногах, и его нежная песенка-мурчалка. Девочка осторожно провела рукой по блестящей чешуйчатой шкуре. Она жесткая, шероховатая, бугристая, не то что у Барсика — мягкая и шелковистая.
Горыныч всхрапнул, Соня прилегла рядом с ним. Его равномерное пыхтение чем-то напоминало сопение любимого кота. С неба, видневшегося в просветах гигантских деревьев, светили звезды. Их таинственная красота успокаивала, баюкала, как безмолвная песенка, помогая забыть все тревоги сумасшедшего дня. Соня вспоминала свой дом, маму, бабушку и… незаметно уснула.
