Даже нескольких приведенных в этом очерке цитат достаточно, чтобы оценить богатство и образность авторского языка. (Первая книга цикла переведена на русский язык Павлом Ляхновичем, и очень удачно. Остальные пока существуют только в белорусском оригинале, а взятые из них некоторые цитаты переведены для этого очерка.) Прежде всего, это настоящий белорусский язык (и литературный, и народный его пласты), добытый автором неведомо из каких глубин генетической памяти.
Пословицы и поговорки, меткие и к месту используемые, — не «кальки» с русских аналогов, а самобытные, подлинно белорусские. «Хто аглядаецца, той не каецца». «Па чырвоным дыване i ў печку не ганебна зайсщ»; «Палез у бойку, як верабей у крумкачова вяселле»; «Розум не кулеш — у галаву не ўвальеш»; «Пазалащ вароне пер’е — вось табе i пава»; «У гэтым свеце каму матавша, каму булава» и т. д.
Интересно читателю «послушать» народные песни, например старинную «ваярскую», — в исполнении пьяных жолнеров:
Падымалiсь чорны хмары,
неба пакрывалi,
Прыхадзiлi злы татары
ды пад Крычаў сталi,
Запалiлi стары Крычаў,
вежы запалалi.
Стары Крычаў падымаўся,
людзi ў рады сталi.
Или обрядовую, которая обычно пелась на свадьбе сироты:
...Рада б я ўстацi
К сваяму дзіцяці,
Бласлаўленнейка даці...
Дубовыя дошкі
Сціснулі ножкі —
Не магу пахадзіці.
Дубовыя цвечкі
Сціснулі плечкі —
Не магу ўстаці...
Если даже на свадьбе пелись такие песни — тяжкой была жизнь народа...
Или еще — «волшебную», «пад дуду і басэтлю», где христианский святой Георгий побеждает не какого-то там чужого змея, а местного «паганага цмока» из народных сказок:
...Ой, таму цмоку ў дзень па чалавеку,
А ў пятнiцу рана яму двух мала...
Як зачуў Госпад да ўсю праўду:
— А святы Юры, апранайся,
Апранай шаты, шаты дарагiя,
Надзявай боты да ўсё залатыя,
Да iдзi ў стайню, выбiрай каня...
— Ой, Госпадзi ж Божа, сам я баюся,
Ад паганага цмока не адбаранюся.
— А святы Юрай, чаго баяцца?
Сячы канём, вострым кап’ём...
Как-то святой Георгий в нашем варианте не слишком в себе уверен. Но зато совершенно понятно: обращение к Господу обязательно укрепит и поможет в борьбе со злом...
Очень хороши сравнения — там, где автор соблюдает меру в их развернутости и количестве. «Молчание затянулось, как варшавский сейм», — все, кто хоть немного знаком с историей Речи Посполитой, оценят остроумие этой фразы. «Приключения без опасности — как затирка без соли», — подбадривает себя «пищевым» сравнением не дурак поесть Прантиш. Униженный и опечаленный Лёдник «побрел... как черный аист с перебитым крылом». Мех на одежде старого шляхтича «моль побила, словно Михал Глинский — татар под Клецком». Оттопыренные губы судьи-крючкотвора «шевелились, как две бледные гусеницы». «Да здесь вся земля нашпигована шпиками, как окорок — чесноком», — признается воевода Сапега, и т. д.
