Как никогда далек от мести…
— Где твои братья? — спрашивает барменша.
«Трясут одного из королевских чиновников».
Я подаюсь вперед:
— Могу сказать, — опускаю взгляд на ее губы, — но это тебе кое-чего будет стоить.
В ее глазах появляется блеск.
— Я готова заплатить…
Спустя час я натягиваю штаны, снизу из бара доносятся приглушенные звуки.
Гладия отрывает голову от подушек.
— Уже уходишь, Юрион?
Уже два года я хожу с фальшивым именем, чтобы скрываться от отца, но все равно иногда забываю, что я Юрион Нова, а не Десмонд Флинн.
Гладия тянется ко мне и мне приходится напрячься, чтобы не вздрогнуть от прикосновения.
— Мне нужно идти.
«Нужно» не то слово, но женщины, с которыми я сплю, не часто желают слышать правильные слова. Как и то, что Гладия — лишь теплое тело. Или что я не буду думать о ней до следующей встречи. Меня, может, больше и не зовут ублюдком, но поступаю я, как он самый.
— От тебя разит элем и сексом, — замечает Малаки, когда я вхожу в особняк позже вечером.
Он видит мой рукав и присвистывает.
— Ты набил тату. — Не совсем обвинение, но очень похоже. Мы планировали набить татуировки вместе. Но, как и все остальное в своей жизни, я должен был сделать это в одиночку.
Федрон проносится по комнате ко мне, смотря прямо на меня.
— Где, во имя всех Царств, ты был? — спрашивает он. — Час назад ты был нужен. — Затем морщит нос. — От тебя разит женщиной, — рычит он. — Вот чем ты был занят, пока тебя ждали твои братья? Ублажал похоть?
— Мне нужно было подумать.
— Думал с членом в чьей-то бабе? — отрезает Федрон. — Если вновь кувыркался с женой какого-нибудь лорда, клянусь Богами, не стану больше тебя прикрывать. Пусть оторвут тебе башку. — Я не уверен, что буду возражать. Когда его слова не вызывают никакой реакции, он вздыхает. - Вы с Малаки тащите задницы в Мемнос. За следующие десять часов нужно перевезти проклятую воду или сделка отменяется.
Пятнадцать минут спустя, после того как я помылся, покидаю особняк вместе с Малаки.
— Не нужно было ждать меня, — резко говорю я.
— Ну, и что я должен делать? Позволить тебе в одиночку попасть в неприятности?
Я выдавливаю из себя улыбку. Мы оба молчим минуту. Затем он спрашивает:
— Почему ты миришься с федроновским дерьмом?
— Он босс, — просто говорю я.
— Только потому, что ты не захотел занять место Хермио той ночью, — осторожно замечает Малаки.
Та ночь. Тени, крики, волшебная пыль, оставшаяся от фейри.
Я перестаю вспоминать и смотрю на друга, смотрю по-настоящему. Спустя два года Малаки, наконец-то, решил затронуть эту тему.
