— Ну вроде ничего. — придирчиво осматривая находку, сказал он. Затем проверил магазин от пистолета, как Седой и предполагал — всего пять патронов.
— Не густо, — вслух пожаловался он.
— Ну что, ты у нас теперь вооружен и опасен. Двигать пора. — сказал Тафгай.
— Есть у меня еще одно дельце. — Седой достал телефон и открыл «2гис». — Вот этот район тоже прилетел? — спросил он.
— Да, мы через него и бежали. Даже как-то странно, частный сектор, бревенчатые дома и тут бац — торговый центр и многоэтажки. Я сначала даже подумал новый кластер начался.
— Ага, есть у нас тут такое, специфичный городок.
— Ты чего опять задумал? — спросил Крестный.
— До места, что мне нужно в нормальный день ходу минут 10–15, сегодня думаю за два часа точно должен управиться. Если не вернусь за это время, уходите. Ника покажет, где места что вам нужны.
Седой с рейдерами спустился в свою квартиру и вручил Нике пистолет с кобурой. Хорошо, что ей не нужно было объяснять, как им пользоваться. В тире она была, так что представление имеет.
Тафгай взял один из арбалетов и протянул его Седому.
— На вот, может пригодиться, добротный агрегат, Кастетово наследство. Взводить вот так, — он сноровисто оттянул рычаг и взвел арбалет. Седой попробовал несколько раз повторить, получалось секунд на 5 медленней чем у Тафгая. Не удивительно, ведь не всех Улей наградил супер силой.
— Вот эти тупые свинцовые болты, чтоб глушить. Целишься в середину лба и стреляешь, быка на жопу садит. С этой машинки может и лотерейщика удастся вырубить. Но на большее не рассчитывай. Зачем острые нужны думаю, объяснять не надо. — Тафгай дал Седому маленький колчан на 10 болтов. Три из них были с тупыми наконечниками. Седой поблагодарил его и сразу повесил колчан на правое бедро.
Седой отозвал Нику в сторонку и шепотом, чтоб рейдеры не услышали, дал ей последние наставления.
— Я сейчас уйду. Надо проверить, как там Костик. Если не вернусь через два часа, уходи с ними, — он кивнул в сторону рейдеров. — Они ребята вроде ничего, но кто его знает, так что ствол всегда держи наготове. Ну все, не балуй и слушайся дяденек. Дяденьки здесь давно, они выживать умеют.
Он поцеловал начинающую плакать девушку и, отхлебнув на дорожку живчика, вышел в подъезд. Зашел в квартиру, где был единственный выживший. Зрелище даже не пугало, оно вопило о неправильности всего происходящего. Вся семья сидела на диване. Мертвая жена держала на коленях одного ребенка, мужик, вены на руках которого были вскрыты, второго. Дети держались за руки. «Здесь словно поработал сумасшедший художник рисующий людскими жизнями» — подумал Седой.
