— Когда ты появляешься у меня дома с таким лицом, я начинаю думать, что ты получил очередной приказ о моей «ликвидации», — пошутил он.
— Дурацкая шутка, — устало отмахнулся Машков. — Тебя никто и никогда не хотел убивать. Но есть государственные секреты, которые нельзя доверять даже самым гениальным экспертам. Не обижайся, ты должен нас понять.
— Я понимал вас так хорошо, что даже эмигрировал из России, — в сердцах отозвался Дронго. — В следующий раз вы, видимо, решите, что я должен покинуть этот земной шарик и отправиться в качестве добровольца-испытателя на Марс. Что опять случилось? Почему у тебя такой похоронный вид? Я думал, ты получишь как минимум «Героя» за столь успешную работу твоей комиссии.
— Мы честно написали, что в ней есть и твоя исключительная заслуга, — сообщил Машков. — Никому и в голову не пришло бы искать в рекламных газетных статьях угрозу для жизни президента.
— И ты пришел для того, чтобы сообщить мне эту приятную новость?
— Нет. Мы уже три дня интенсивно допрашиваем Дзевоньского, Гельвана и их людей. Применяя специальные методы допроса. Ничего ужасного, только детекторы и немного витаминов. Но они говорят правду, соврать невозможно, даже при всем желании.
— Не сомневаюсь в успехах российской медицины. Или не только российской?
— Какая разница? Важен результат, которого мы добились. Мы планировали провести силами наших сотрудников проверку центрального офиса Дзевоньского в Брюсселе. Собирались это сделать в субботу, когда там останется только дежурный охранник. Но нас опередили.
Дронго вопросительно глянул на Машкова.
— Да, — подтвердил тот, верно оценив его взгляд. — В Брюссель прибыла неизвестная нам группа киллеров. И в офисе не осталось ни людей, ни самых важных документов. Налет был неожиданным. Всех, кто там находился, убрали. А офис сожгли. Полиция приехала слишком поздно.
— Когда это произошло?
— Вчера утром, — Машков следил за реакцией Дронго.
Тот нахмурился, поднялся со своего места, потер подбородок. У него был мощный череп, выпуклый лоб. Высокого роста, ширококостный, с хорошо развитой мускулатурой, Дронго скорее походил на бывшего спортсмена или боксера, чем на эксперта. Но внешнее впечатление часто обманчиво, и Машков это хорошо знал.
— Почему молчишь? — невесело спросил он.
— Думаю, — Дронго прошелся по кухне, вернулся на свое место. — Так не бывает, — заявил он, глядя на своего собеседника.
— Поэтому я и приехал, — подвел итог генерал Машков.
