Он снова оставляет предложение незавершенным. В УайтИнк работают лучшие и самые подлые судебные адвокаты в стране. Макс знает это.
Ли постукивает планшетом по ноге, костяшки его пальцев побелели.
— Так, Петри, — говорит Макс, отворачиваясь от детектива, — посмотри на меня и скажи мне правду. Ты революционер, подрывающий общественный порядок?
Я встаю и смотрю ему прямо в глаза. Макс говорит, что глаза никогда не лгут, что смотреть человеку в глаза и лгать идет против всего, что мы есть. Вот почему он всегда настаивает на ведении бизнеса лицом к лицу.
— Я не революционер, — говорю, — и не хочу ничего подрывать. Единственное, чего я хочу, — это пойти домой.
— Для меня этого достаточно, — он поворачивается, чтобы взглянуть на Ли. — Детектив? Это все?
Двое мужчин смотрят друг на друга. Макс выше Ли, но у него нет мощи и молодости детектива. Не то, чтобы дошло до драки…
— Думаете, вы выше закона, мистер Уайт? — говорит Ли, желваки его челюсти дрогнули.
Макс делает долгую паузу, у него на лице веселое выражение.
— Нет, не выше.
— О, так он не распространяется на таких людей, как вы? Поговорим о праве на привилегии. Позвольте мне сказать вам, мистер Уайт…
— Вы знаете настоящее значение слова «привилегия», детектив Ли? — говорит Макс, прерывая Ли. — Я так не думаю. Немногие люди имеют в наше время классическое образование. Возможно, вам стоит посмотреть его. Идем, Петри.
Я встаю, полностью подчиняясь инструкциям Макса.
— Оставайтесь на месте, — рявкает Ли, и у меня подгибаются колени. К Ли возвращается его спокойствие.
— Петри Куинн, в соответствии с разделом 29B Закона об уголовном правосудии 2017 года, я выдаю вам ордер о гражданском неповиновении.
— Не будьте смешным, — фыркает Макс, и хватает меня за руку, его кожаная перчатка скрипит.
— Теперь у нас есть выбор, — говорит он, поворачиваясь к Зизи. — Мы можем оставить Петри под стражей до суда, который, учитывая, как мы завалены после сегодняшних событий, может состояться через неделю или две. Или мы можем сейчас вставить ей пустышку, и вы все сможете пойти домой.
— Что такое пустышка? — говорю я. — Что он имеет в виду?
Зизи вдыхает, между ее сжатыми губами свистит воздух. Я отсюда слышу, как скрежещут зубы Макса.
— Пустой чип? — глаза Зизи затуманиваются, когда она получает доступ к данным. Почему никто не рассказывает мне, о чем они говорят?
Ли жалеет меня и объясняет:
— Это простая процедура, которая сводит на нет необходимость любого приговора. Это означает, что мы можем отслеживать вас, контролировать вашу деятельность, но… — Ли поворачивается к Максу, — Это будет означать запрет доступа к Глазури на пять лет.
