— У Петри были проблемы с насилием в прошлом? — спрашивает Ли.
— Что? Погодите, нет.
— Ах да, вижу. Три сообщения о драке в школе.
— Это частная информация, вы не имеете права ее использовать! — кричу я, махая рукой перед его лицом, чтобы оборвать его канал. Это ничего не меняет.
— Все государственные школы проводят политику обмена информацией. У меня здесь все ваши файлы, Петри. И выглядит все это не очень хорошо.
— Я говорила тебе, что должна ходить в частную школу, — огрызаюсь я, глядя на Зизи. — Но нет, ты хотела дать мне настоящее образование! В реальном мире.
Я делаю в воздухе иронические кавычки вокруг слова «реальном». Вообще-то я никогда не хотела ходить в частную школу. Но прямо сейчас я выбираю именно это.
— Как ты можешь так поступать со мной? — говорит Зизи, держа руку у сердца.
— Почему нет? Ты всю мою жизнь так со мной поступаешь!
Ли перебивает нас, пока все не вышло из-под контроля.
— Мое начальство хочет, чтобы я выдвинул обвинения.
— Конечно же в этом не будет необходимости, — говорит Зизи, вся такая сладкая и гладкая, голосом, который она использует в разговоре со своими коллегами-директорами прямо перед тем, как начать кричать. — Моя дочь не представляет опасности для общества. Она просто увлеклась сгоряча.
— Ничего я не увлеклась! — говорю я. — Это была шутка! Шутка! Почему вы этого не понимаете?
Картинка еще больше увеличивается, и ролик воспроизводится по кругу. Мое лицо ярко-красное, изо рта брызжет слюна. Выгляжу я, как сумасшедшая.
Я роняю лицо на руки и испускаю вздох разочарования.
— Ну, может быть и так, но ваши действия не проходят бесследно. Надеюсь, вы понимаете это, юная леди.
Я смотрю на него сквозь пальцы.
— Послушайте, поскольку это ваше первое правонарушение…
Внезапно дверь распахивается без стука. Ожидаю увидеть адвоката Зизи, когда…
— Макс! — ахает Зизи. — Что ты здесь делаешь?
Она выглядит смущенной, даже злой.
Меня это не волнует. Облегчение овевает меня, словно теплый ветерок. Макс так действует на меня. Вообще-то на всех. Когда он входит в комнату, там становится спокойнее, счастливее. И не только потому, что он создатель и главный исполнительный директор Глазури, но и потому, что есть в нем что-то такое, что заставляет людей чувствовать себя хорошо. То, как он говорит с тобой, заставляет чувствовать, что он по-настоящему слушает. Когда я была моложе, он был единственным взрослым, которого я знала, кто не относился ко мне как к идиотке. Кто не заставлял меня чувствовать себя так, будто я мешаю.
