Волосы на руках начинают вставать дыбом. Есть что-то тревожное в этих детях, в этом месте.
Глубоко вздохнув, я направляюсь к окну. Напряженный Дес идет справа от меня, клацая тяжелыми ботинками по полу.
— Ты вернулась, — утверждает одна из детей, не оборачиваясь.
Я колеблюсь на секунду, прежде чем собраться.
— Это так.
— Но не должна была, — произносит другой.
Я и забыла, что эти дети действуют, словно единое целое. Как один, они оборачиваются, наблюдая за мной настороженно, пока я приближаюсь к ним. Дес встает передо мной, отчего несколько детей начинают на него шипеть.
— Хоть один из вас тронет мою пару, как в последний раз, — говорит он поверх их шипения, — и я изгоню вас.
На удивление угроза срабатывает, и они замолкают. Я смотрю на Деса, когда тот отходит в сторону. Запугивать детей, даже месячных, совсем неправильно. Он поворачивает голову ко мне со стальным взглядом.
Хорошо. Изгнание, так изгнание.
Дети одновременно с опаской наблюдают за Десом и проницательно изучают меня.
Я приседаю перед близко стоящим ребенком, девочкой с огненно-рыжими волосами, и изучаю ее черты. Ни рожков, ни когтей, ни суженных зрачков. Она не похожа на Карнона, есть только клыки, которые она должна использовать, чтобы пить кровь.
— Рабы живут в изгнании, — говорит она, пока я осматриваю ее.
Рабы, официальная классификация большинства людей, живущих в Потустороннем мире.
Слышали когда-нибудь истории о том, что человеческих детей подменивали на фей? Задавались ли вопросом, что случилось со всеми этими похищенными детьми. Рабство, вот что с ними случилось.
Некоторое время назад Царство Ночи признало такую практику незаконной, но в других королевствах это все еще разрешено.
— Почему ты так говоришь? — спрашиваю я девочку, пытаясь скрыть свой испуг.
— Они — грязные, слабые и уродливые, — произносит мальчик рядом с ней.
Я резко осознаю, что для детей я — одна из рабынь, которых они принижают.
Краем глаза в углах комнаты я вижу тонкие, скручивающиеся тени — явный признак растущего гнева Деса.
Заостряю свое внимание на мальчике.
— Кто сказал тебе такое?
— Отец, — отвечает тот. Его губы растягиваются в небольшую, утаивающую что-то улыбку.
— Он идет за тобой.
Я выпрямляюсь, делая шаг назад и не отводя глаз от мальчика, и чувствую, как кровь начинает стучать в ушах.
Это всего лишь слова. Они ничего не значат.
Но нутром я чувствую, что это не так. Как и мои инстинкты. Как и внутренний голос у меня в голове. Все они говорят об этом с тех пор, как я проснулась из-за кошмара: это еще не конец.
