Пьер де Севри, все эти дни на правах старшего духовного лица, причащал умирающих, находил слова утешения для страждущих, подбадривал сражающихся.
Весь почерневший от усталости, с ввалившимися, горящими безумным блеском глазами, стоял Густаво де Вальверде на стене замка, оглядывая лагерь сарацин. «Что они задумали? Почему отошли?» Все эти дни он не видел Жюстину, не знал, как она там, сам не ел и не спал, но постоянно думал о ней. «Как она? Хватает ли ей пищи и воды? Справляется ли Самуил с попечительством, вверенной ему девушки?» Кружилась голова, от ослепительно яркого солнца темнело в глазах, он шатался от усталости, крепко сжав воспалённые, потрескавшиеся губы. Ветер дул со стороны города, принося тошнотворный запах мертвечины быстро разлагающейся под жарким солнцем, и тучами кружилось вороньё, жадно пируя на трупах.
Рядом с ним, скрипел зубами Энрике де Ля Рока, которому лекарь зашивал глубокую рубленую рану на плече.
Подошёл Бертран, и протянул Густаво ледяного вина с мёдом из погребов Ордена.
– Жюстину видел? – с трудом разлепил спекшиеся губы, просипел тамплиер.
– Нет, господин.
– Тогда разыщи её, и отнеси вино ей.
Привыкший повиноваться, Бертран пошёл.
– Стой.
Также без слов и недоумения он остановился.
– Подойди.
Бертран подошёл.
– Ты, своей верной и преданной службой, уже давно заслужил право стать рыцарем! Готов ли ты к этому?
Бертран просиял лицом.
– Да, сир.
– Тогда, становись на колени.
Оруженосец склонился.
– Молись перед Крестом! – и тамплиер протянул перед ним свой меч, где рукоять была сделана в виде креста, в навершии была эмблема и девиз Ордена, здесь же хранилась и святая реликвия – щепка с Животворящего Креста Господнего.
Бертран прошептал молитву, а затем трепетно поцеловал распятие.
– Веруешь ли ты в Господа?
– Да, сир.
– Веруешь ли ты в Рождество и Воскрешение Сына Божьего Иисуса Христа?
– Да, сир.
– Веруешь ли ты в Отца, Сына и Духа Святого?
– Да, сир.
– Почитаешь ли ты Богоматерь Пресвятую Деву Марию, защитницу и покровительницу нашего Ордена?
– Да, сир.
Густаво своим мечом коснулся плеч и головы Бертрана.
– Встань рыцарь!
Новопосвящённый рыцарь встал с колен, с восторгом оглядывая мрачный мир, но для него сейчас, словно раскрашенный радужными красками.
Густаво обнял его и крепко поцеловал в губы.
– Это, чтобы ты всегда помнил о благочестии, добронравии и братстве среди рыцарей.
А потом отвесил звонкую пощёчину.
– А это, чтобы ты смирил гордыню, и всегда помнил о долге и ответственности рыцаря! А теперь, ступай с Богом!
