Значит, чего и следовало ожидать, — предполагал он, — решила начать с пролога и последующих анализов детства на наличие счастья и дотошных ретроспекций школьно-студенческих времён. Благо, что получилось не затянуто, насыщено и обличающе.
Он отвернулся к окну. Садовое, чем бы оно ни являлось, впечатляло своей громадой и едва уловимым духом середины двадцатого века, благодаря встречающейся, среди прочего, архитектуре того времени. Послышался шелест страниц. Стихло. Через несколько мгновений Светлана вдруг тихонько засмеялась, что послужило короткой переглядке – и она отметила этот момент, или, быть может, всё прочитанное, самым что ни на есть реальным пальцем вверх.
Интересно, что вызвало смех? Фетишистско-пунктуационная игра слов о дальнейшей судьбе очаровательных туфелек, обнаруженных на окне в подъезде («дрочить нельзя оставить») ; или какая-нибудь из кучи шуток аутоэротического характера, например, про пенис, сам по себе вытягивающийся антенной для ощущения вибраций нескончаемого мирского траха? Впрочем, и ядовитой самоиронии было хоть отбавляй. Да чего там только не было – он не удивился бы, если б она вдруг выбежала из остановившейся на светофоре машины.
Она пролистала дальше и встретила любопытный заголовок – "Старый Единорог и терновый венец одиноких ночей", первый абзац гласил:
«В моей памяти хорошо сохранились те детские (или потусторонние?) мировосприятия, когда казалось, что на земле происходит что-то... Достойное. Смотрите, когда-то давно предки человека сообразили (скорее из практических, нежели эстетических побуждений) укутываться и фиксировать на теле какие-нибудь лохмотья. Постепенно люди придумали всевозможные одежды и строгие костюмы, в коих они выглядят важно и величественно. И точно так, будто бы нет у них между ног ничего такого. И это делает их, в детском сознании, ну очень возвышенными. Можно же забыть на секунду даже о своей собственной пипке и предположить, что ни у кого ничего нет? Нужно! Это очень приятно предположить, я бы даже сказал "лампово". Возможно, неврастения довела до того, что в иной момент вся генитально-сексуальная (первопричинная) сущность бытия так сильно заглушается для защиты моей исхудавшей психики, что я действительно воспринимаю всех людей какбы роботами, не-сексуальными объектами; наделяю их каким-то высшим смыслом, той самой, никогда и не существовавшей достойностью».
Дальше текста было ну очень много, и Светочка перевернула стопку страниц. Обнаружилась заметка "Половая трагикомедия":
