— Числа не особо, а вот больше всего интересно, почему я до сих не видела, чтоб ты фоткал что-нибудь?
— Так не на что.
— А почему?
— Описываемые события дошли до отметки четырехлетней давности. Ещё год всё было хорошо, и я на зеркалке полторы тысячи кадров успел настрелять. Но потом провалился в небывалую депрессию, на всё забил и отшельничал.
— Что-то серьёзное случилось?
— Ну как сказать... По-моему нет, не серьёзное. А для кого-нибудь, наверное, и сущий ад. Даже с работы было уволился. Правда накопления-то приличные у меня были. А депра моя являлась элементарным следствием всего того, о чем я подробно и злорадно написал.
— Тот самый дневник?
— Да. А ещё тут, признаться, история связывается с другой статистикой – по веществам. Один только кокаин во сколько обошёлся.
— Неужто поэтому продал фотоаппараты?
— Нет, такого и в мыслях не было. Я всегда был умеренно горд и считал себя достаточно успешным индивидуумом, чтоб не опускаться до подобного. Но по другим причинам продал их позже. Да и неконтролируемых пристрастий, за исключением только травокурства, пожалуй, у меня и не было. Кокаин, конечно, тоже прекрасен, и я фанател, но в чистом виде он очень дорогой, если вы не в курсе, а дешевый я совсем не приемлю. О Дьявол, знаете ли, Света, вспоминая то время, не могу не удивляться ныне... Я бы тогда не поверил, что смогу остановиться. Так вот, о чем это мы?
— Зачем же ты продал фотики?
— Затем же, для чего и три огромных монитора, ноутбук, смартфон и всякие ещё разные штуки. Чтоб в этот рюкзачок положить кругленькую сумму.
— А зачем она тебе?
— А чтоб ни в чем себе не отказывать.
Губки её задумчиво надулись, и было бы грешно сию же секунду не прильнуть к ним, не порадовать её внезапностью и ощутить пылкую отдачу. Помолчав, она всё-таки спросила:
— Но как же будущее?
— О, вы зрите в корень. Это словечко стало для меня синонимом конца света и апокалипсиса. И сейчас своим отказом наблюдать хронометры я очень помогаю им настать, — уверенно и маниакально кивал он сам себе, добродушно глядя сквозь неё, — а может, даже, тащу их за шкирку...
Светочка утомлённо улыбнулась, закрыла глаза и положила голову на его плечо, крепко обняв. В компаниях бухавших на "болоте" нефоров ей всякое доводилось слышать, встречались и не такие персонажи. Иной раз она могла вместе с толпой посмеяться над упоротыми заявлениями какого-нибудь кренделя, а просебя ужасалась, что такие вот уникумы ходят среди нас. Но отнести к той же категории эти вот его слова, как бы дико и пафосно ни прозвучали они, что-то отнюдь не позволяло. Не только даже её собственная симпатия, и не всамделишность его психоза-помешательства, а что-то парящее над ним наяву – такое страшненькое, интригующее, завораживающее. То, что сожрало его разум; столь радикально высвободило волю; наполнило его глаза астральной пустотой. Не без восхищения и гордости владычицы она чувствовала – это нечто притаилось прямо здесь, вокруг. И в его волосах. И под тонким слоем хлопковой ткани рубашки. Под самой кожей. Это циркулирует в его венах... А отныне и в ней.
