Словом, она была прекрасна!
И если раньше меня только завлекала, то сейчас, когда я ее увидел, сразила!
И если говорить про искру, пролетающую между людьми, то в моем случае это был тяжеловесный удар в лоб!
Как говорится, сразу и наповал!
И в этот момент…
Мгновение нашей встречи, свидания с Линой мое сердце (выражаясь фигурально) не просто дрогнуло, оно прямо-таки потрескалось, освободившись от каменных оков защищающих его, которые распавшись на части, рухнули вниз, выставив напоказ его трепещущую, нежную сердцевину, тем самым делая меня беззащитным перед чувствами и самой жизнью.
— Ты, очень красивая, Виклина! Лина! Линочка, — прошептал я, и, протянув руку, провел подушечками пальцев по отраженным в зеркальной поверхности ее губам, а потом по темно-синим глазам. — Я бы хотел тебя любить. И, наверно, ради тебя мог бы измениться. Перестал бы быть избалованным эгоистом и бессовестным хамом.
В каком-то непривычном беспамятстве я покинул комнату Лины, спустившись по лестнице и сразу выйдя на двор. Забыв о том, что хотел осмотреть кухню, плохо воспринимая бой часов возвестивших, что уже десять часов.
Стало почему-то тяжело дышать, точно от волнения, нахлынувших на меня чувств, в груди расширились легкие, поддавив сердце почти к горлу, а легкий озноб покрыл кожу крупными мурашками.
Я бы понял такое состояние, если б находился в собственном теле. Однако это было тело Виклины и почему оно так отреагировало на испытанное мозгом, мною в мозгу, стало не понятно. Вообще-то в данной ситуации все являлось непонятным.
Та страна, местность, где я нахожусь. Язык на котором говорю. И само мое нынешнее состояние, способное видеть через глаза Лины, управлять ее телом, говорить за нее.
Стало ясно одно для меня. То, что я влюбился в Лину окончательно. Стоило мне только ее коснуться, только на нее взглянуть.
Все эти мысли, рассуждения ярились в моей голове весь срок, что я неторопливо плелся по асфальтной дороге сквозь поселок. Лишь изредка, впрочем, без особого энтузиазма оглядывая дома, подобные тому, в котором жила Виклина… Лина… такая необыкновенная Лина.
Двухэтажные, сложенные из каменных блоков блекло-желтого цвета с черепичными крышами, стрельчатыми на первом и круглыми на втором этаже окнами, деревянными дверями и даже старинными светильниками, они смотрелись построенными, по одному принципу. А выложенные в шахматном порядке двухцветной плиткой дорожки, пространство земли вокруг него, вплоть до приподнятых бордюров уличного проезда поросшее низкой зеленой травкой (как и возле дома Лины) говорили, что в этом поселке общий такой дизайн или всего-навсего замершая картинка бытия. И только низенький Иван-чай, слегка покачивающий кистями слева от дороги, хоронящийся в зелени растительности придавал данной местности чувство живости, существования.
