Утак я думкаю. Волх немногось немотствовал, опосля ж того оглядел по-доброму мальчугана и Валу, мамаев стоящих позадь них мощной стенищей и расплылси у улыбке, морщинки на его лбу расправились и он негромко пробачил:
— Ты прав Борюша! Тяперича мы все единожды! Ты, я, Валу!
Ты-простой отрок, я— сын Индры и Валу-сын Ра! Да будет так! — и кивнул обращая у тот взмах головы к Валу, точно прынимая того у сплочённу рать, а засим вопросил у мальчика, — а ты верно устал?
— И голоден, — вздыхаючи молвил мальчишечка да закачал головушкой, прогоняючи обуревающий его Сон, сынка Богини Мары.
— Тогды надобно тебя накормить, — ласковенько забалабонил Волх. — И тебя, Валу, тоже ты ж давнешенько не жущерил…то, — Асур протянул последне слово, да так легохонько, никоим образом не желая задеть сына Ра. Одначе Валу лишь вулыбнулси у ответ, и озарил сиянием отхлынувшим от его божественной кожи непроглядну тьму ночи, являя тем самым радость высвобождения от каменных оков и обретение плоти и жизти.
— Что ж тогды идём, — скузал Волх глядючи на довольство рассылаемое окрестъ собе Валу и указуя рукой на широкий камень, промаж того обозреваючи мамаев поспрашал, — а это я как погляжу потомки велетов?
Ты, Борюша, и ентов суровый люд оживил?
— Агась, — выдохнул из собе малец и слегка покачиваясь туды-сюды направилси к камню. Эвонтов ражий валун был блёкло-желтоватого цвету и не ярко перьливалси от пляшущих бликов пламени, васнь отражающихся в нём. По виду он напоминал четырёхугольну столешницу, высокую и таку ж гладку. Подойдя к валуну отрок и Асуры прынялись на него усаживатьси. Обессиленный тем, чё ему пришлось перьнесть за вэнти деньки, Боренька снявши пусты кубыни и котомку поклал на лежак и опустившись сам на него, недвижно замер. Наслаждаясь теплом идущим с под камня и от костерка. Посторонь мальчика присел Валу, усё ащё широко вулыбающийся и довольно обозревающий раздолье эвонтого краю, оный вроде як был неоглядным. Огненный Волх принявший на собе размещение мамаев, справа от скучившихся небесных волков, поместилси на валун супротив мальчонки и сынка Ра. Еле заметным движением руки он привлёк на средину камня лежащий на краю куль, и неторопливо развернул укутанну у здоровущий ручник итьбу. Борила абие обернулси и на выправленной белой али серой ширинке, у то було сложно разобрать, узрел покоившуюся большущу жаренну задню ногу тура, можеть того самого коего беросы видали идючи у Таранец. Волх повёл рукой, точно под лежащу огромной горой мяса ногу, и достал с под неё с долгим вострым клинком загнутый нож. Повертавшись к итьбе мальчонка вызарилси на тот нож, кый загодя не приметил на Асуре. Ловким движением руки Волх отрезал от ноги кусок мясу поначалу для Борюши, посем для Валу. Малец хоть и был голоден, но шамал почемуй-то с неохотой, верно, оттогось чё глаза евойны усё время закрывались. И сице незаметно для самого собе вон и закочумарил, согнувши спину да свесив униз тяжелёхоньку голову. От той тягости отрока нежданно качнуло тудыли-сюдыли, он почуял аки ктой-то его ласковенько приобнявши поклал на тёплу поверхность валуна, которая унезапно раздалась у разны стороны. И Боренька узрел под собой приглубу пропасть да текущую тама огненну реку. Бурлили по дну кипящие смагло-червлёные реки, перькатывающие у разных направлениях полыхающими водами, поигрывающие рябью волн, выбрасывающие выспрь боляхные, лопающиеся булдыри да мелко-струйчаты струи. И тихий, едва слышимый голосок родненькой матушки Белуни позвал его: «Борилушка! Сыночка мой любый! Идеже ты затерялси?»
