— Верным буду, я, величаемый Индра— лунный, иной Ра, тебе помошником воин Валу! Светозарное серебристое полыхание вышедшее из клинка меча накрыло золотые волосы Валу, легохоньким маревом огладило евойну кожу лица, усё дивное облачение и даже сапоги да впитавшись вошло у пол потухнув тама и оставив на том месте изрядну влажну пежину. А Асур меже того оказалси сухим, словно эвонтов сияющий туман снял со него усю сырость. Молча разглядывал творёное чудо Борилка, а внегда сияние спало пояснил сыну Доны:
— Меч калякал чё будять верным тобе помочником Валу! — кумекая, чё не единый с мечом Асур не могёть слышать евойну реченьку. Валу до зела радостно возрилси на мальчика и вставивши божественный меч у ножны, укряпил их опосля того собе на поясе. И ужо засим в баляканья вступила Магур, доселе хранящая молчание, громко прогутарив:
— Валу! — Асур немедля вуставилси на птицу, а та слегка повертав голову, продолжила, — Борил даровал тебе не тока жизнь и возможность исправить творёное тобой зло. Своей храбростью и великодушием он добыл тебе молодость. И днесь ты молод, тебе столько лет, сколько было тогды, кады вас похитил Пан. Помни у тебя есть ищё одна возможность. Вероятие жизни! И пусть отвага и смелость отрока Борила, в рать какового ты ноне вступил, ведёт тебя лишь по оврингу Правды и Света!
— По торенке Сварожичей! — звонко дополнил молвь Магур мальчуган, и тронул правой дланью грудь у том месте иде шибутно выбивало жизть сердце. — Оврингу Вышни, Крышни, Перуна, Семаргла! Оврингу Велеса и Ярила! И у то великое воззвание мальчика прокатилось по пештере и вроде як выкатившись у перьходы направилось дальче, можеть у земли самих Подземных Богов так пособившим и Бориле, и Валу, и по-видимому усему Бел Свету.
— А тяперича сбери Борюша для Валу-воинов, — щёлкнув клювом, будто вусмехаясь, пробачила Магур, и обращаясь к стоящим валунам потомкам велетов ужось паче громко дополнила, — мамаи! Вы готовы биться в рати Борила под началом Валу? Боренька повертал голову и вуставилси очами на неподвижных каменных мамаев да узрел аки на лицах тех валунов зараз дрогнули их узкие, будто змеины губенции и заволновавшись, затрепетавши. От них мгновенно, удол, осыпались тонкими струйками обратившиеся у пыль песчинки. И стоило песочку высвободить, от каменных оков, серо-ореховые уста, рты мамаев приоткрылись и вони усе махом, будто по единождому указанию громко, наполняючи гулким эхом своих гласов пештеру, сказали:
