— Дочка, — прошептала она. — Я же не слышащая. Ничего не чувствую.
— Прилив сил не ощущаешь? — от разочарования я заморгала часто-часто, голос задрожал: — Даже чуточку самочувствие не улучшилось?
Мама молча улыбалась, а я готова была разреветься на месте и не делала этого лишь потому, что мама расстроится, и ей может стать хуже.
— Ари?
Я развернулась и посмотрела на суровое лицо отца, заметила за его спиной бледного Ноуса и, поняв по живой мимике старика, что слышащий камни видел мою неудачную попытку: понурилась.
— Да, папа.
— Сходи к Голенам. Они просили, чтобы кто-нибудь забрал оплату за лечение их сына. Я не могу послать Ноуса, так как жду особого… гостя.
— Что за пациент? — оживилась я, поняв, что отец не собирается ругать ни за использование камня без его спроса, ни за неудачное насыщение мамы. — Могу помочь?
— Не доросла еще, — сухо отрезал он. — И переоденься. Что за вид? Завтра уже шестнадцать, а ведешь себя, как пацанка! Ты же красивая девушка.
Улыбнулась и, легко подбежав к отцу, нежно обняла его:
— Тоже тебя люблю! — Отстранилась и, широко улыбаясь, посмотрела в его живые смеющиеся глаза на привычно-суровом лице: — Умоюсь, переоденусь и сбегаю до Голенов…
— Сходишь, — холодно поправил отец и покачал головой: — Медленно и достойно. Так, словно тебе уже шестнадцать!
— Постараюсь изо всех сил, — рассмеялась я и подмигнула: — Но не обещаю, что получится! Ведь мне еще нет шестнадцати!
Пошла к выходу, где отчаянно жестикулировал Ноус: мол, давай я сбегаю!
— Нет, — не оборачиваясь, проговорил отец, прекрасно зная, что старик попытается меня подменить. — Сходит Ари. Я уже сказал, что ты мне нужен. Иди прибери приемную.
Я благодарно улыбнулась вздохнувшему старику за попытку избавить меня от не особо приятной миссии и вышла из комнаты.
— Лийи, тебе стоит подремать, — необычайно нежно проговорил отец.
— Я прекрасно выспалась, Одхин, — ответила мама. — Мне снился ты…
С улыбкой прислушиваясь к тихому воркованию родителей, я аккуратно прикрыла дверь.
— И чего ее прибирать? — проворчала, недовольная тем, что придется самой топать к родителям друга. Конечно, не секрет, что старшего сына Голенов, которого якобы «лечил» отец, прочат мне в мужья. — Там всегда чистота такая, что даже пыль на камни опасается садиться, чтобы не вызвать неудовольствие слышащего!
Ноус посмотрел на меня с радостным сочувствием: немоту старика с лихвой компенсировало необычайно подвижное лицо. С одной стороны, слуга явно жалеет, что меня так рано хотят выдать замуж, с другой — рад, что слушающую камни хоть кто-то согласился взять в жены. Вздохнула: а вот я бы лучше осталась незамужней, но переубедить отца нереально.
