Раз он рад ее видеть, раз искал встречи и скучал, возможно, теперь ее черед быть смелой.
Рей подходит ближе, приподнимается на носочки и позволяет себе оставить легкий поцелуй на его щеке. Кожа под ее губами оказывается мягкая (хоть и чувствуется едва наметившаяся щетина) и солоноватая. Она может уловить слабый запах мужского дезодоранта, но в основном Кайло пахнет сам собой: немного запаха бензина и машинного масла, немного пота и еще чего-то, родного и теплого.
Отступить ей уже не удается, он заключает ее в объятья: сначала осторожно — его руки на ее боках подрагивают, а затем так крепко, что она оказывается плотно-плотно прижата своей грудью и животом к его.
Кайло теперь совсем близко, их носы соприкасаются. Его тяжелые вдохи и судорожные выдохи она ощущает всей своей грудной клеткой. Острое чувство новизны и необычности происходящего кружит голову.
— Я так давно об этом мечтал, — шепчет он, потянувшись к ее губам.
— С какого момента? — не удерживается Рей от вопроса. Ей тут же хочется знать больше.
— С того самого, как ты окрикнула меня на улице, — глухо произносит он; его дыхание щекочет ее губы.
Рей улыбается.
— Когда ты назвал меня «мусорщицей»? — спрашивает она и ловит себя на том, что пытается заигрывать.
— Прости меня за это.
Они не касаются губ друг друга; замерев в миллиметрах от поцелуя. Растягивать это предвкушение — такая будоражащая кровь игра, что, может быть, она гораздо более волнующая, чем сам поцелуй. Руки Рей уже обхватили Кайло за талию, и она прижимается к нему плотнее тазом. Кайло выдыхает, с легким стоном прикрыв глаза.
— Прости за то, что ударила тебя по лицу, — Рей теснит его к стене, и в конце концов прижимает к ней.
— Прости за то, что из-за меня ты ударилась об стол.
Кайло опирается о стену и тянет Рей на себя, а затем проводит кончиком носа по ее скуле и щеке.
Но тут ее живот издает такой звук, будто он — кит, бороздящий океанские глубины.
Рей вспоминает, с трудом ворочая мозгами, куда и зачем ей нужно было идти. Она и впрямь проголодалась, и если не доберется до столовой, то останется без нормальной еды до самого вечера. А еда для Рей, воспитанной в детдоме, — это очень серьезно.
— Хочу успеть на обед, — замечает она хоть и разочарованно, но твердо.
Кайло тоже издает вздох разочарования, и Рей не может оторваться от вида его трепещущих черных ресниц, опущенных вниз, когда он смотрит на ее губы.
— Запишешь мой номер? — спрашивает он с надеждой, подняв на нее взгляд. Она так и прижата к нему, и Рей приходится разорвать объятия, чтобы выудить телефон.
