Она всегда кусает только за этот палец.
Судя по тому, что от стола Рена не доносится ни звука, тот все-таки продолжает на него смотреть.
— Что? — сварливо спрашивает Хакс, подняв на него вымученный взгляд.
— Ничего, — бесстрастно отвечает тот. — Палец болит? — он указывает взглядом на синяк его оттопыренного в сторону пальца.
Хакс настораживается, но вопрос звучит безобидно.
— Да.
— А что случилось? — все тем же ровным голосом спрашивает Рен.
— Не твое дело, — огрызается Хакс.
Рен словно удовлетворяется подобным ответом и возвращается к тому, чем занимался. Он вгоняет сим-карту в слот и закрывает телефон крышкой.
Хакс глубоко вздыхает.
Это какое-то безумие. Вся его жизнь — сплошное безумие.
Сегодня он не хотел подниматься с постели. Ему невыносима была мысль о том, что он должен выйти наружу и контактировать с окружающим миром: видеть соседей на парковке, вести машину в плотном потоке, покупать кофе, будучи зажатым в очереди, здороваться с коллегами, делить кабинет с этим…
Хакс не преуспевает в поисках причины своей тревоги. Возможно, в последнее время у него было слишком много работы. Или дело в пальце, с которым он упрямо не хочет обращаться за медицинской помощью. Или все же его беспокойство усилено тем, что вчера двое: та самая мусорщица и какой-то дебиловатый уборщик — застали его при столь унизительных обстоятельствах.
Вчера поздно вечером, лежа в постели и готовясь отойти ко сну, Хакс зарекся приходить вновь на эти «встречи».
Однако уже сейчас он осознает, что, загорись экран его телефона снова, — у него не хватит ни силы воли, ни решимости не явиться в указанное место к указанному времени.
В памяти до сих пор свежо воспоминание о дне их знакомства.
Это произошло четыре месяца назад, в утро вторника, когда Хакс, миновав холл, держал путь к лифтам. Со своим традиционным латте в одной руке и с сумкой с документами — в другой.
С цокольного этажа как раз подъехал лифт, и Хакс намеревался занять его. Двери открылись, явив ему его худший кошмар: оттуда вышла низкорослая азиатка с пухлыми щеками и приметной прической — но не это первым заметил Хакс.
То, что действительно бросилось ему в глаза, так это жирные пятна, виднеющиеся на ее рабочем комбинезоне в районе живота и груди, а на губах и кончике носа он мог разглядеть следы от горчицы, что было неудивительно, ведь в одной руке она держала большой, щедро сдобренный соусами хот-дог. Другой же рукой — набирала сообщение на телефоне.
