То пожираем я бушующим огнем,
То тлеющие угли жару в сердце не дают угаснуть.
Темнейшей ночью ли, светлейшим днем
Гореть тобой не избегаю я соблазна.
Смотри же на невольный след, оставленный на мне,
Ты — повод радости моей, причина всех моих несчастий.
Все в мире о тебе — вдвойне, втройне,
И в этом чувстве я — сухая ветвь, покорная пожара власти.
И будь я проклят, если не любовь оно.
Мое нутро уже все сожжено».
Хакс медленно переваривает прочитанное, но у него есть сомнения на счет того, сможет ли его мозг усвоить полученную информацию.
Сонет.
Сонет в блокноте Рена.
Сонет в блокноте Рена, написанный Реновской рукой.
Он читает надпись внизу страницы. Там стоит дата и приписка «Моей мусорщице».
Нахер.
Хакс отдергивает пальцы. Он только что вляпался в интимное Реновское. А он не хочет иметь ничего общего с его темными и, очевидно, невероятно извращенными глубинами души.
Но потом он все же берет блокнот в руки и пролистывает его от первой страницы до той самой записи, которую только что прочитал. Тот исписан стихами почти на треть, если не считать уймы вырванных страниц.
С одной стороны, это разочаровывающее открытие. Хакс серьезно был настроен, что узнает нечто по-настоящему важное и ценное.
С другой… приоткрытая завеса тайн Рена, который застрял, словно кость в Хаксовом горле, с того самого момента, как был официально трудоустроен в «Сноук Энтерпрайзис», — это повод как минимум изучить эти тайны получше.
Хакс тянется к своему столу за смартфоном, а затем, настороженно поглядывая на дверь и прислушиваясь к каждому шороху в коридоре, начинает методично фотографировать страницу за страницей.
В конце концов, сонеты неплохи. Будет интересно почитать на досуге.
* * *
В напряженной, практически осязаемой легким зудом на коже тишине проходит минут десять-пятнадцать.
Кайло больше не заговаривает с ней, застыв на своей половине и даже не шевелясь, но теперь Рей чувствует, что вот-вот не удержится и ляпнет что-то вроде: «Зачем ты так со своей семьей?» или «Тебе не жалко своего отца?», или еще более нелепую версию: «Разве ты не любишь свою маму?».
Если бы у Рей была такая мама, как Лея, она бы любила ее всей душой. Да даже такого дядю, как Люк, любила бы.
Но только ее рот открывается, а в легкие набирается воздух, как лифт вздрагивает и продолжает свое неспешное движение вверх.
