Аш-Шер удовлетворённо хмыкнул, откинулся на спинку кресла и впервые за долгий вечер посмотрел на сына.
— А ты изрядно изменился. М-да. Замять историю с «минус-полем», видимо, не получится. Ладно, разберусь. Устал? — голос его звучал сухо, но злости в нём не ощущалось. Скорее, привычное уже равнодушие, такое же дежурное, как и последний вопрос. Кир, уверенный в том, что отец сейчас перейдёт к другой теме, решил не отвечать — и не ошибся. — Раз устал, так давай, ноги в руки — и домой. Портал я тебе, так и быть, провешу, ты ж наверняка ни единого знака не помнишь — хотя я тебе всё показывал!
Кир, прекрасно помнивший, что Аш-Шер, напротив, ничего подобного не показывал, возражать не стал — какая разница, что отец говорит и думает на его счёт? Поднялся на ноги, одёрнул складки нелепой архаичной рубахи, обронил сухое: «Я готов», и вышел из капсулы. Активировал «крылья», ввинтился в чёрную пустоту, на которой только тускнеющее, оставшееся для Кира безымянным светило немного разгоняло мрак вокруг многострадального Фаэра. Планету окружало плотное одеяло серых удушливых туч — разверзлись хляби, но местами ещё видны были яркие вспышки — неутихшие вулканы до сих пор клокотали яростью нового бога.
«… Ашштер любящий, надо же! Бедные выжившие фэйрин, вы ещё позавидуете мёртвым…».
Торопясь вернуться к делам насущным, отец держался сухо. Всучил трубу и кое-что по мелочи (по его же меткому выражению, «бутафорский хлам»), провесил портал, проследил за обратным прохождением синхронизации и был таков. Впрочем, Кира его ненавязчивость нисколько не опечалила. Присутствие отца теперь очень тяготило, а необходимость выражать послушание, когда внутри бушевали бури, становилась всё более трудновыполнимой. Кроме того, внезапно начали болеть руки и ноги, словно кости решили сполна воздать за насилие ускоренного роста. Кир, входя в поле временной синхронизации, не без труда подавил паникерские мысли — чтобы через доли секунды выйти, стиснув зубы. Неизмененным. Девятнадцатилетним то есть. Немыслимо. Три года жизни, которой не было. Запоздалая реакция накрыла юношу, но концентрические круги гипер-портала уже расширялись, наплывая друг на друга, перетекая, вибрируя — выключая осознание, лишая воли.
В сфере адаптации было темно, но глаза быстро перестроились на ночное, пусть и весьма ограниченное в плане обзора зрение, и Кир без опаски пошёл вниз. Правда, запнулся на последней ступени и едва не свалился, запутавшись в ногах. Кости и мышцы ныли по-прежнему, хотя и не так сильно. Он странно себя чувствовал — словно примерил чужой костюм на пару размеров больше нужного. Вне невесомости ощущение чужеродности собственного тела явило себя во всей красе — движения стали неловкими, деревянными, каждый шаг приходилось словно бы мысленно «проговаривать».
