Это была очень странная встреча, о чем Дима и не догадывался. Шанелька была с ним, и ему это нравилось, было видно. По взглядам и касаниям, по изменившемуся дыханию и движениям рук. Они снова уехали, от людей и шума, машина сначала выехала из поселка по узкой боковой грунтовке, вильнула несколько раз, задирая морду, по коротким кривым подъемам и встала, уткнувшись в темные кусты. А вокруг была почти кромешная темнота, очерченная поверху россыпями звезд, а понизу — горстью далеких огней поселка и ожерельем светящейся набережной. Трава под осторожными ногами напоминала плюшевый тугой коврик, в ветвях шебуршились сонные птицы, иногда перекликаясь и обрывая перекличку. Наверное, засыпают, не договорив, думала Шанелька, усаживаясь на расстеленное покрывало, потом укладываясь на нем, лопатками ощущая пружинящую примятую траву, а грудью — осторожные мужские руки. И улетала, тоже не успевая додумать, но вдруг оказывалась не тут, а рядом с водой, слышала ее мерный плеск и другое мужское дыхание, с привкусом красного вина и крепкой сигареты. И руки были другие, да и сама она была не собой, немного резко поворачивалась, смеясь и прихватывая мужскую шею согнутым локтем. Боролась, дразня и поддаваясь. Это они там, внизу, далеко, но почти под нами, смутно понимала Шанелька, возвращаясь в себя и отвечая на поцелуи, сперва нежные, а после уверенные, сильные. Может быть, они там сейчас — вот так. А может быть я надумала себе. На-ду-ма-ла… ловила она приходящие мысли, которые проплывали ночными бабочками и уходили, перепархивали вниз, мелькая призрачными крыльями. Среди кривых и ровных стволов, над плюшевой травкой полян, через утоптанную глину тропинок, к обрыву, под которым догорает костер, обрамленный терпеливыми камнями, а рядом — такое же покрывало, с набросанными по бокам вещами. Пустые стаканчики, упавшая бутылка вина, пластиковая тарелка, накрытая другой тарелкой. А еще — шортики, сиреневая блузочка, мужская смятая футболка, сандалии и растоптанные кроссовки — вразброс. И может быть, они там сейчас, поймав призрачных бабочек, прилетевших со склона черной горы, понимают, где мы и что с нами. Вова, может, и нет. А Крис наверняка.
Не нужно ей мешать… Шанелька затихала, отводя мысли, как ветки от лица. И Дима, отрываясь от ее губ, опирался на локоть, отодвинуться и рассмотреть лицо, белеющее в зыбком лунном свете. Говорил шепотом:
— Эй! Ты чего? Ты где?
— Я тут, — отвечала Шанелька, на белом ночном лице открывались глаза, темные, блестящие лунными точками.
