— Но в Орджо мы все-таки заедем, — попросила Крис.
— Нет!
— Да.
— Нет!
— Ну, Нелечкин. Там бухты.
— И пусть. Еще не хватало в бухтах наткнуться на всяких.
— Там бар… и коктейли.
— Везде бары. И коктейлей пей, не хочу, пока до Евпатории доберемся, булькать будем.
— Ну и ладно, — согласилась Крис, — в самом деле, чего я. Если не хочешь. Тогда рванем в Коктебель, там стильно и красиво. И еще, мне Лянка рассказывала, там нудисты. Посмотришь после Черепа на других мужиков. Издалека, и целомудрие твое не пострадает.
После чая с мягкими пирожками, за которыми Крис сбегала в розовую столовую, украшенную, разумеется, фресками с розовыми фламинго, девочки собрали вещи и, позвонив хозяину, аккуратно улеглись поверх застеленных покрывал ждать расчета.
Крис рассказывала Шанельке летние столичные новости, одновременно набирая в телефоне смску Алекзандеру, и иногда смеялась ответам, тут же тыкая пальцем в буквы снова.
Шанелька лежала, устроив на коленках нетбук, медленно листала новые фотографии. Удивительно, но ей и самой понравилось то, что получилось. И когда Крис, отвлекшись от переписки, спросила, как так, ведь совершенно новый жанр съемки, пожала плечами, удерживая сползающий ноут.
— Наверно, как в присказке, про умение играть на флейте. Не знаю, не пробовала. Что думала, когда снимала? Сейчас…
Шанелька вспомнила горячую цветную толпу, в которой все перемешано, локти, спины, лица, движения, и вдруг — фоном, борт прогулочного катера с крупными буквами названия, что не вошло целиком. Эвриди…
— Думала… Да не думала вообще. Но было такое ощущение, как в библиотеке, когда малышне сказку читаешь. Понимаешь, слова и буквы, которые для всех одинаковые. Но прочитать нужно так, чтоб у них рты раскрылись. Чтоб увидели, то, что вижу я. В буквах. Вот когда оно приходило, я и снимала.
— А еще они у тебя все — хорошие, — Крис положила ногу на ногу, кинула руки за голову, потягиваясь.
— В смысле?
— Тот, кто главный в снимке, он кажется милым и хорошим. Хотя уверена, там сволочей ровно такой же процент, как и везде. Ты сама человек хороший, и снимаешь, что видишь. Или нет, что хочешь видеть.
— Выходит, я соврала? — расстроилась Шанелька, которая в это время вытаскивала из корзины удаленный снимок Димы Валеева, там, где лицо с улыбкой и глаза.
— С точки зрения унылой правды, конечно. А с глобальной точки зрения ты сотворила двойника. Другой вариант реальной личности.
— Погоди. Я тыщу раз об этом думала, когда на фотки всякие слезные смотрела. Какой-нибудь старичок божий одуван, сплошная милота, в жизни, может, он внуков на гречку ставил и соседям в борщ песок подсыпал. А на фотке — морщины-седины, мудрая старость, трали-вали. Ты про это? Ага. Значит, наш милый вредный дедушко — только база для того, чтоб образ создать?
