— Я откладываю на крышу. Совсем прохудилась.
— Нет. Так не пойдет. Пока ты там наводил мосты, я тоже без дела не сидел и кое-что раскопал. Обрати внимание.
Театральная тумба настолько распухла от гастрольных проспектов, объявлений и афишек, что походила на переполненного товаром контрабандиста. Такую невообразимую толщину по-другому оправдать было невозможно. Что скрывалось под ней? Оловяные слитки «турецкого золота»? Целофановые баклаги спирта? А может быть гуттаперчевый китайский кули за 1000 долларов и надежду «ну хотя бы до Варшавы», намотанный на могучий торс?
— Читай — сказал Фиалка.
— Ни за что, Антоша — сказал Запеканкин, прочитав объявление.
— Боишься? — спросил Фиалка, взывая, очевидно, к мужским чувствам.
— Опасаюсь — нашел верное слово Запеканкин.
— Позволь спросить, чего именно?
— Не для меня это. Я лучше обратно в ЖЭС попрошусь.
— Даже не думай — Фиалка для себя все решил — Ты будешь Дедом Морозом и точка.
— Я не умею — сказал Запеканкин.
— Отговорки не принимаются. Тем более это школа. Видишь написано «Школа Дедов Морозов». Ловко как это.
Фиалка зачитал слоган, состоящий из маленьких бородатых стариков в красных тулупах.
— Мы научим вас продавать сказку. Сразу видно. Прожженные деляги. Эксплуататоры.
Осмотр своих обширных владений Подифор Савельевич Дудилов заканчивал в приподнятом настроении. Немного понервничал в школе Дедов Морозов. Зятек, колода дубовая, и там успел напортачить! Благодаря своевременному вмешательству Ягуара Петровича, масштабы бедствия были сведены к минимуму. Но Ивану Никифоровичу все же пришлось поднести Подифору Савельевичу граненый наперсток с янтарной настойкой из пиона уклоняющегося. Все остальное радовало усталый глаз и к сожалению (увы, но годы) нитроглицериновое сердце Подифора Савельевича. В павильоне на втором этаже перевернутой чаши крытого рынка осматривал Подифор Савельевич коллекции одежды и обуви. Вместе с Иваном Никифоровичем бродили они по залам, без тени иронии, самого увесистого по ценам и моделям бутика города, слушая объяснения фатальной дамы пик — директора магазина Инессы Баюн. В бледно-лиловом файф — о-клоковом гарнитуре, с растянутой петлей крупного дорогого жемчуга на шее, подгоревшая в солярии и тщательно подпиллингованная Инесса производила неизгладимое впечатление на мужчин. Но не на Подифора Савельевича и Ивана Никифоровича. Те уже отведали сладкого пирога. И не раз. Особенно Иван Никифорович постарался. Справедливости ради, последнее время Иван Никифорович только его и ел.
