— Но…
— Я не позволю быть вам вместе, тем более, как ты сам заметил, после того, что случилось. Сколько ты выдержишь с ней без любви? Сорвешься, а она снова возьмется за лезвие. Нет, даже не думай. Можешь поговорить с ней… хотя лучше не стоит, — потер он постаревшее лицо, — в любом случае ей станет хуже. Это вызовет новый срыв. Но она хотя бы сейчас в больнице, где ей смогут ту же оказать помощь.
— Антон Васильевич, я все равно помогу вам. Назовите мне фамилию врача. Я сейчас же свяжусь. Мы договоримся, чтобы Оле подготовили палату, перевезем ее. Не отказывайтесь, вам нужна эта помощь. Подумайте прежде всего о дочери. Нужно попытаться приблизить ее к нормальной жизни.
— Хорошо, мы тебе очень благодарны. Честно, прости, что пришлось столкнуться с таким, да еще и… — замотал он головой. Было видно, что мужчине неудобно, — но… Руслан, у меня будет просьба. Я знаю, ты обещал Оле быть с ней, но как я сказал, это не лучшее решение…
— Я вас понял, — кивнул. В этот момент я почувствовал такое облегчение и вместе с этим стыд. Я словно… последний мерзавец и трус, который сразу же готов сбежать. Но также понимал, что наши отношения в любом случае ни к чему хорошему не приведут. Все правильно. Хотя бы материально я смогу помочь ей. С Олей поработают специалисты. Она еще будет счастлива… Хотелось в это верить, иначе вина была просто неподъемной.
А еще удручало то, что Ира все равно не простит меня. Она не вернется… я слишком сильно обидел ее. И прекрасно понимал, что полностью заслужил все обвинения, которые она бросила мне сегодня. По сути, я просто переспал с ней, а после бросил, предпочтя, вернуться к бывшей. Хотелось рассмеяться… какая-то сплошная утопия.
Руслан.
Я лежал в постели и смотрел в потолок, думая, как я смог пережить последние несколько дней. Когда Оля поняла, что я больше не приду к ней, и наши отношения закончены… это было не просто страшно. Жутко. Мне пришлось все же приехать, чтобы попытаться успокоить ее. Людмила Ивановна сама чуть не попала в больницу с сердечным приступом. Олины родители не ожидали, что в этот раз все будет еще хуже, чем раньше. Она кричала, ломала мебель в палате, кидалась на медперсонал. В итоге пришлось привязать ее к кровати и дать успокоительное. А узнав, как ее будут лечить, у меня волосы встали дыбом. Лекарства и постоянные разговоры с врачом были не страшны и даже привычны. Но когда у Оли начались явные припадки агрессии, ее лишили сна на несколько суток. Как оказалось, это способ лечения, называемый депривацией. Об электросудорожной терапии и лечебном голодании я старался вообще не думать. Для меня все было дико, но я понимал, что в клинике ей окажут необходимое и должное лечение.
