— Да, хорошо. Русь… — замялась, — мне потом нужно будет с тобой поговорить, рассказать кое-что…
— Что? — стало вдруг страшно. Почему-то в голове сразу возникла дурацкая мысль, что Ирка сейчас скажет, что это она та самая тайная подруга… но это же смешно. Не могу представить себе, чтобы она хоть четверостишие написала. Да уж, усмехнулся. Чего только не лезет в голову.
— Ты смеешься? — как-то резко спросила подруга, — Я, между прочим, говорю о серьезных вещах.
— Прости, подумалось тут об одном, это не из-за тебя…
— Точно? — какая-то она сегодня странная. Но это все еще, видимо, после болезни матери.
— Да, Ир. Так что, до завтра? — решил все же уточнить. А то мало ли передумать успела. Она такая.
— Хорошо…. Да, поговорим завтра, — я даже услышал, как она нервно дышит в трубку.
— Ир, у тебя точно все хорошо? — стал уже я волноваться за нее.
— Да, все, пока. Ты мне надоел, — выдала она свою коронную фразочку и сбросила звонок. Я засмеялся. Только Ирка так может. Сама позвонила, заставила волноваться, а после еще и виноватым сделала. Но я не обижался на нее. Откинул мобильный в сторону, посмотрев на ноутбук.
Я же хотел пролистать страницу тайной подруги до звонка Иры. Открыл компьютер и зашел на ее страницу. Вспомнил, как на секунду подумал о ней и Ирке, как об одном человеке. Еще раз засмеялся и углубился в чтение.
Ира.
— Мама, — крикнула я из своей комнаты, роясь в шкафу, — а где тот сарафанчик? Такой… в морском стиле…
Сегодня мне нужно подобрать самый сексуальный наряд. Ведь я собираюсь признаться Руслану, что уже долгое время люблю его, а еще…
— Ты не про него? — вошла мама в том самом сарафане.
— Ну, мама, — захныкала я, плюхнувшись на пол, — мне он очень нужен.
— Кто первый встал, тот и красавчик, — изрекла она наше первое правило в одежде, поправив волосы в зеркале. Вот почему мне так не повезло?! И моя мама носит вещи одного размера со мной. Хотя иногда это очень помогает. У нее отличный вкус, часто я сама тягаю одежду из ее шкафа, но сегодня…
— Мамочка, может, ты лучше возьмешь вот это? — достала я летящую тряпочку канареечного цвета, посмотрев на нее с мольбой.
— Нет, — сморщилась она, — не люблю этот цвет. — Уселась она на кровать, где развалился Пин, наблюдая за моими метаниями все утро. Он даже завтрак пропустил. — Пинцет, пошли лучше со мной, она все равно еще долго будет тут возиться. А я тебе вкусненькое оставила, креветки… — она даже договорить не успела, я только и смогла, что заметить пушистый хвост в дверях.
