. . . . .
Как Наталья и обещала, ждала она Савелия в условном месте и не одна, а с племянником фаэтонного мастера ''Божеупаси''. Ранним утром, поправив на согнутой в локте руке плетёную корзину, Наталья вышла с ним за пределы двора и, пройдя всего квартал они свернули, но не в сторону рынка, а к месту условной встречи, где их уже поджидал вернувшийся из э...Нска Савелий. Племянник заправски влез на линейку со стороны возницы, лихо взмахнул кнутом и кони, выбивая дробь коваными копытами по булыжной мостовой, понеслись к особняку. А в особняке тем временем уже вовсю бушевал переполох. Афанасий Серафимович рвал и метал. Вымеряя нервными шагами из угла в угол пространство своего огромного кабинета, он кричал грозно в сторону стоящего у дверей приказчика, покорно склонившего изрядно облысевшую голову.
- Полицию вызывать? - Иронически скривил купец губы. - С ума сошёл? Опозорить меня, вконец, хочешь на весь Пятигорск. Что значит, - не обойтись? Ты мне этого Савелия, хоть из под земли достань, слышишь, и сюда, сюда! - Афанасий Серафимович согнутым указательным пальцем указал на середину многоцветного, дорогого ковра, лежащего посредине кабинета, на котором стоял.
Сквозь тяжёлое дыхание, он неожиданно услышал, как с той стороны кто-то скребётся в дверь.
- Кого там ещё нелёгкая принесла? Ну-у?!
Дверь слегка приоткрылась и в узкой щели её притвора показалось испуганное лицо Герасима.
- Чего тебе? - бешено закричал купец.
- Так это, линейка прикатила. С этой самой. С корзинкой. А в ей кошель, а в кошеле, того, деньги.
- С какой корзиной, дурак, с каким кошелем?
- Так это, Наташка, с ранья, с корзиной и кошелем на базар собиралась.
- Кучера сюда! - взревел Афанасий Серафимович.
- Мальчонку, што ль?
- Какого мальчонку? Этого удальца- шельмеца!
- Так это, самого Савки нема...
А беглецы, тем временем, уже вышли из Пятигорска и окольными путями быстро уходили на юг, в сторону засушливых ногайских степей.
- 6 -
Полковник Берестов ещё за несколько лет до выхода в отставку, как человек целеустремлённый и последовательный в своих жизненных планах, не раз и не два подумывал, чем он будет заниматься в новой, не совсем понятной для него гражданской жизни. Как запасной вариант он держал в голове имение принадлежавшее отцу, пять лет назад почившему в бозе, в глубинке Рязанской губернии, куда мог вернуться в случае крайней необходимости, но два обстоятельства сдерживали его в этом намерении. Во-первых в имении доживала свой век его тётушка Елизавета Степановна, некогда состоявшая в бездетном браке с председателем дворянского губернского собрания и поселившаяся у родного брата сразу после кончины супруга. Нарушать привычный, устоявшийся быт тётушкиной неторопливой, размеренной провинциальной жизни, Павел Степанович посчитал крайне неприличным, даже не смотря на то, что с каждым годом хозяйство приходило всё в больший и больший упадок, и срочно нужно было предпринимать какие-то кардинальные меры, с другой стороны, ему самому хотелось начать новую гражданскую жизнь если не с ''нуля'', то, по крайней мере, с тех начинаний, которые соответствовали его пытливому уму и неугомонному характеру.
