А работы Кузьмы Ивановича Сарбаша, признаюсь, я не читал. Уже было взял её в руки, полистал страницы, но читать не стал. И сейчас не хочу этого даже комментировать. Думается, что мой проницательный читатель, поймет - почему.
Ещё во времена проживания у Елизаветы Андреевны ( а жил я у неё два с лишним года ), я знал, что у моей хозяйки есть сын, и рассказала мне об этом Нелли, с которой мы тогда ещё только встречались. Заводить разговор с хозяйкой на эту тему я не решался, всё ждал момента, когда она сама, может быть, начнет рассказывать, но ничего подобного не случилось. Причём, в доме ничто о существующем сыне не напоминало: не было ни его фотографий, ни каких-то вещей, старой рубашки, например, или той же обуви некогда ему принадлежавшей. Насколько мне было известно, не приезжал он к ней не то, чтобы погостить, даже проведать. Всё прояснилось намного позже, когда мы с Нелли уже поженились и жили в новом коттедже, неподалёку от наших друзей - супружеской пары Бондаревых. Как-то вечером, за ужином, жена спросила у меня, над чем я просиживаю ночами за пишущей машинкой? Я рассказал ей, что заканчиваю маленькую повесть о незадачливом председателе колхоза - рябом Дударике.
- А хочешь сюжет для небольшого рассказа? - спросила она.
В ответ я только неопределённо пожал плечами.
- Совершенно неожиданно я узнала от Аллы, - продолжила жена, - что в своё время, Елизавета Андреевна с треском выгнала своего сына из дома и в категоричной форме заявила, чтобы ноги его в нём не было.
Я недоумённо посмотрел на Нелли. Конечно, характер у моей бывшей хозяйки, - не мёд, но...
- Если действительно это так, какие на то были основания? - в раздумье спросил я.
- А причиной всему был развод с первой женой, - внесла ясность в разговор Нелли. - У Виктора Елисеевича с Машей не было детей.
Нелли продолжала рассказывать дальше, а в моей голове уже начал складываться сюжет для небольшого рассказа...''
ПРО ЛЮБОВЬ.
Рассказ.
''Ещё природа не успела придти в себя после знойного, на редкость засушливого лета, а в сентябрьском воздухе уже во всю властвовало предчувствие приближающейся осени. Утренние затяжные туманы неохотно рассеивались только к полудню, оставляя на пожухлых травах да начавших прежде времени увядать и желтеть листьях деревьев, невесомые в своей прозрачности капли росы, что моментально принимались переливаться радужными бликами, под робкими, ещё негреющими лучиками нежданно-негаданно проглянувшего солнца.
