– Ну, так нету же у тебя детей, – ухмыльнулся безымянный парень. Холк отпрыгнул прямо ему под ноги и воин, также уже доставший свой меч, воспользовался случаем и лишил холка еще и роскошного хвоста. – Вот! Скажем волчий и продадим на воротник какой-нибудь моднице! – ловко подхватив хвост у пискнувшего холка, продемонстрировал он добычу. – На кружку другую хватит.
Холк отпрыгнул к туше лошади и, запнувшись о неё, упал. Ярость уступала место страху, хотя в целом это ни на что не влияло – ярость ли холк испытывал или нечто иное, реагировал он всегда и на все одинаково – глухо взревев он бросился на Дана и буквально нанизал себя на возникший у него на пути меч. Дан же, резко хакнув, дернул меч на себя и раскромсал холка на две половинки:
– Орисова привычка… Шкуру попортил… – расстроенно сказал Дан.
– А ты надеялся своей железякой ему в глаз попасть? Ничего бы не изменилось. Да и какая разница, все равно его нужно сжечь… – успокаивающе сказал первый парень, подходя к трупу вестового и обыскивая его. – Так, что у нас тут?.. Двадцать золотых, – достав кошелек и встряхнув его, парень кинул звякнувший кошель Дану. – Письма… Вот от жены Барна, герцогу Какеготамскому: "Любимый! Каждая секунда в дали от тебя…" – писклявым голосом зачитал он и повернулся к Дану, – Вот видишь? У его рогатого величества проблем выше рогов, куда ему еще о бедных братьях ордена Лота Светоносного думать?
– Ну, значит пусть, теперь, сам на холков охотится. Хоть жирной тушей их давит, хоть бодает – мне все одно, – подкинув на руке кошель и слегка повеселев пробурчал Дан.
– А как же простые люди? Сироты, убогие, старики и беременные женщины? Как же возможность шарить в лавках, через которые убегают холки и потрошить золотишко в домах где они прячутся? – воззвал к совести Дана, первый парень.
– Сирот и беременных, конечно бросать нельзя, – протянул тот, подкидывая и ловя кошелек. – Неправильно это, сироток то бросать… Сами такими были! Решено – если холк проберется во дворец, то там ему и место, а если заберется в дом какого уважаемого торговца – то пришпилим! Мигом ему покажем, как сироток то обижать! Да, Серг? – решил Дан и засунул кошель за пазуху. Смотрелся он грозно и величественно, но был изрядно грязен.
Серг между тем, снял сапоги всадника и теперь снимал седло с туши лошади, ворочая эту самую тушу с нечеловеческой ловкостью и силой, а сняв седло – передал его Дану.
– А чего мне? – возмутился тот.
