Я складываю руки на груди и жду, когда вулкан взорвется.
Но этого не происходит. Тео просто стоит и смотрит на меня, выражение его лица смягчается, и кажется, он вот-вот рассмеется.
Он кладет руки на бедра, глядя в пол и качая головой, как будто не может поверить в степень моей психованности, а потом смотрит мне в глаза.
Он кивает – медленно, решительно, стопроцентное «да», а затем улыбается.
Кроме шока, что мужчина действительно умеет улыбаться, меня ошеломляет чувство облегчения. Ощущение, будто я успешно провела переговоры с террористом.
– Окей. Отлично. Ну, как я уже говорила, я заключила устное соглашение о работе с Крейгом, так что мне нужно подумать обо всем в выходные.
Хмурый взгляд Тео возвращается на место. Мужчина хватает свою ручку и блокнот и приступает к своей писанине, после чего чуть ли не тыкает ими мне в лицо.
«Я лучший кандидат на эту работу!»
Я безумно близка к тому, чтобы вырвать записную книжку из рук Тео и треснуть книгой «Баттеркуп Инн» по его голове.
– Вау, ты решил испытать мое терпение, да? Помнишь, пару секунд назад я попросила тебя сдерживаться, Солнышко? Я, мать твою, имела в виду СДЕРЖИВАТЬСЯ!
Гримаса исчезает, плечи опускаются, и он смотрит в пол, как пятилетний ребенок, которого поймали с рукой в банке с печеньем. Это до смешного очаровательно. Мое сердце смягчается по отношению к нему, человеку-загадке, который в один момент рычащий медведь, а в следующий – грустный маленький мальчик.
Через несколько комнат Куп громко прочищает горло, громко хлопнув дверью ванной, что звук эхом разносится по коридору.
Господи, у этих двоих деликатности как у пары гранат.
– Я позвоню в понедельник, – говорю Тео более мягким тоном. – Хорошо?
Он поглядывает на меня из-под ресниц, потом ручкой медленно обводит что-то на блокноте, что уже написал. Когда он протягивает его мне для прочтения, я вздыхаю.
– Тебе не нужно извиняться, просто перестань вести себя так, будто я переехала твою любимую собаку. Договорились?
Его глаза находят мои. Взгляд наполнен невыразимым одиночеством, и этой обнаженной антипатией, которую я не понимаю. Но все это в совокупности поднимает крошечные волоски на моей шее и посылает электрический заряд по коже. То же самое чувство, что было в закусочной и на заднем дворе на вечеринке. Чувство нежеланного признания.
Быть замеченной кем-то, кто не хочет видеть.
Не отвечая, Тео резко поворачивается и уходит. Раздается звук его ботинок, направляющихся к входной двери и исчезающих.
