Потом на этих автомобилях катили по горным дорогам звиадисты и абхазские сепаратисты, сторонники отторжения Южной Осетии от Грузии и их противники, ингушские отряды самообороны и шаонские партизаны, защитники Нагорного Карабаха и защитники великого и неделимого Азербайджана, сочинские спекулянты и ставропольские мафиози.
Весь Кавказ летел в пыли и грохоте на надежных колесах волжских автозаводов вперед и вперед - ко всеобщей гражданской войне и окончательной неразберихе.
Деньги российских налогоплательщиков, не самых богатых в мире, сначала превращались в мощную технику. В руках ловких спекулянтов в погонах она вновь превращалась в деньги. Таким образом, и тут, в горах Кавказа, подтверждалась справедливость марксистской формулы "деньги - товар деньги". Прибыль от грабежа оседала не только в бездонных карманах отцов-командиров Отдельной армии. Значительная часть этих средств послужила командарму Ткачеву вступительным взносом в клуб мятежников.
В этом ускоряющемся движении к пропасти полковник Адамян был надежным приводным ремнем. Разграблением армии он занимался в перерывах между особыми делами в своем особом отделе.
Страшно представить, каких вершин разбоя он мог бы достичь, если бы значительную часть его драгоценного времени не занимала контрразведка...
Так что Седлецкий хорошо представлял, с кем очутился за одним столом, с кем, так сказать, хлеб преломил. И не один только хлеб.
Белорыбица, икра черная, баранина на вертеле, перепелиные тушки, опять икра, но красная, опять баранина, но вываренная с зеленью и орехами, треугольные пончики с требухой, круглые пончики с мозгами и яйцами... Шеф-повар был на высоте.
И главный за столом едок с этой высоты тоже не слезал. Орошаемые целебным "Стрижаментом" и номерными "Ессентуками", замечательные яства так и проваливались в объемистую утробу Рафаэля Левоновича.
Через час Седлецкого стало клонить ко сну от духоты, обжорства и нескончаемого красноречия Адамяна. Полковник знал чудовищное множество анекдотов, былей и солдатских баек. Чтобы не повторяться, излагал их сериями: "Теперь об ишаках...
Приходит Мустафа на рынок..."
Его можно остановить только пулей, подумал Седлецкий, в изнеможении улыбаясь и в который раз покорно подставляя рюмку. Он не боялся упиться незаметно принял таблетку алкофага, но боялся, что в какой-то момент утратит выдержку и схватит сотрапезника за адамово яблоко...
Отдуваясь, встал Сарана, с сожалением посмотрел на часы.
