— Драгоценный, — прошептал кот.
Он прижимал его к себе, так крепко, что Шейн ощущал только его самого, а не медный запах собственной крови. Просто кот и опьяняющий мускус их соития.
Потом Шейн, к счастью, потерял сознание.
Глава 3
«Объединение в стратегические союзы и борьба за звание фаворита Охоты являются основополагающими факторами на арене. Без них путь к праву стать заласканной игрушкой для траха будет более тернистым и сложным».
— Шейн Вест
День второй
Под пологом леса
Шейн проснулся от звука своего собственного стона.
Судя по ощущениям, он был укутан в кокон из густого меха, мягкого, точно ласка нежного любовника. Измученный Вест, не открывая глаз, прислушался к себе. Тело, покрытое после ночной погони ушибами и ссадинами, ныло и пульсировало. Особенно болел укус в плечо. Задний проход так воспалился, что о сексе сегодня лучше даже и не думать. Шейн скрючил пальцы, борясь с желанием почесать царапины, которые зудели, точно сумасшедшие. Он хотел, чтобы отметины от кошачьих зубов дали ему временную защиту и не затягивались подольше, а когда это случится, кот их обновил. Но не самому же способствовать задаче.
Шейна порядком помяли, хорошо, хоть ничего не сломано. Можно вполне обойтись без медицинской помощи. Экстренная эвакуация, слава богу, не потребуется. Подстрекаемый гормонами и инстинктами, кот сначала загнал его, а потом затрахал до изнеможения, но это пустяки — последние нападения собственных братьев доставили куда больше неприятностей. Вест выкарабкивался и из худших переделок.
Убедившись, что ранен не настолько серьезно и удаления с арены можно не опасаться, Шейн сосредоточил свое притупленное мировосприятие на том, чтобы определить, где он и чего ждать от грядущего дня.
Нос щекотали запахи древесного дыма и сочного мяса, к ним примешивались ароматы леса: зелени, сырой земли, прелых листьев. Время от времени утреннее щебетание птиц прерывалось шипением жира, капающего в огонь.
Мускус сильно не ощущался, лишь чуть-чуть пахло его котом.
Шейн осторожно приподнял веки и осмотрелся сквозь ресницы. В животе екнуло, глаза широко распахнулись, узрев листву той самой чащи, в которой его так опрометчиво угораздило спрятаться прошлой ночью. Он лежал, укрытый грудой толстых шкур, их водонепроницаемая кожа с внешней стороны защищала от сырости, а мех сохранял тепло его тела. Рядом потрескивал костер, оранжевые и желтые языки пламени лизали окорок на вертеле. Ближе к огню мясо уже подрумянилось.
