— Погоди. Снаружи есть несколько медведей, говоришь? — Она качнула головой во всех направлениях, боясь, что кто-то увидит, как ее голая попа сползает со стола.
Исайя положил кучу вещей на столешницу и оглянулся.
— Никто не может заглянуть внутрь, детка. Все жалюзи закрыты. Я не делюсь.
Большое облегчение.
— Я тоже, — добавила она.
Исайя положил что-то в микроволновку и снова повернулся к ней лицом. Он ходил в своих проклятых боксерах, которые ничего не оставляли воображению. Девушка легко могла видеть контуры его внушительного члена, не говоря уже о его каменной груди и бедрах.
Его лицо было серьезным, когда мужчина нагнал Хезер, положив руки по обе стороны от нее, но, не касаясь ее кожи.
— Я скорее заколю себя, чем изменю тебе.
Она кивнула, немного шокированная его пылкостью.
— Понимаю, что мы едва знаем друг друга, и это займет время, чтобы исправить, но есть несколько вещей, которые ты должна знать. Я моногамен. Не сомневайся в этом. Я слишком опекающий. Ничего не могу поделать. Это, наверное, может тебе не понравится. И я доминирую над остальными.
Хезер вздрогнула при последнем слове. Не так, как если бы она не видела доказательств его доминирования в течение дня. Он чертовски самоуверенный и властный, во всем. Но слышать, как он это говорит, совсем другое дело.
Исайя прижал голову к ее коленам и медленно вдохнул.
Девушка сжала бедра вместе, хотя это не остановит ее возбуждение.
— Не уверен, какой была моя любимая еда до сегодняшнего дня, но теперь это — ты, — мужчина развернулся и направился обратно к микроволновой печи, как будто случится беда, если он немедленно не вытащит еду.
В тот момент, когда Исайя открыл маленькую дверку, Хезер учуяла что-то вкусное, что помогло ей отвлечься от секса и направить голод на еду. На самом деле, ее желудок выбрал этот момент, чтобы забурчать.
— Ты умеешь готовить? — Девушка направила разговор в более безопасное русло, чем ее растущее возбуждение.
— Могу. Иногда. Но моя мама приготовила это рагу сегодня утром. Сестра принесла его, — он кивнул в сторону стола и зашевелился. — Печенье тоже. Печенье моей мамы растает у тебя во рту.
У Хезер потекли слюнки.
— Возможно, мне стоит одеться, чтобы мы могли поесть, — единственное, что на ней было — это резинка для волос на запястье, и она сняла ее, чтобы собрать волосы.
Исайя улыбнулся.
— Одежда не является обязательным требованием для обеда. По крайней мере, не тогда, пока мы одни.
Такое чувство, что они вдвоем играли в игру разума. Один из них забегал вперед на несколько шагов, а затем отступал, а потом другой забегал вперед. Она наблюдала, как Исайя поставил тушеное мясо и печенье на стол, а затем схватила две бутылки с водой.
