Вторая стычка между наагалейем и девушками произошла, когда он всё же решил взяться за них. Они ни в какую не хотели подпускать его. В итоге, наагалей, и так взвинченный тем, что ему приходится лечить такие сложные переломы в таких условиях, не стесняясь, обложил их руганью так, как и Вааш не смог бы: за свою жизнь лекарь столько разных речевых оборотов от пациентов услышал, что вряд ли с ним кто-то мог посоперничать. Девочки впечатлились, почти ничего не поняли и подпустили его.
Οсматривал он их быстро и отпускал со словами «ничего серьёзного, до дворца потерпит». Относилось это главным образом к стёртой чешуе, для восстановления которой нужна специальная смола. Дольше всех наагалей осматривал только Виашу. Поймав напряжённый взгляд Вааша, Эош поджал губы и еле заметно покачал гoловой. Вааш заметно расстроился.
Несмотря на ворчание наагалейя, девочки опять столпились вокруг Вааша. Когда их решили устроить на ночь в повозках, они снова подняли шум. Они отказывались покидать зеленохвостого громилу. Делилонис распорядился натащить одеял и устроить их рядом с ним. Умываться они тоже не поползли, предпочитая спать грязными. Да и не такие уж они и грязные были после купания в реке и прогулки по лугу. С жадностью поели горячей пищи, напились и, завернувшись в одеяла, пристроили свои головки на теле Вааша в рядок от груди до почти середины хвoста. Вааш, посмеиваясь, дотянулся до каждой и погладил по волосам. На лицах нагов наконец начали появляться первые улыбки: они считали, что девочки ведут себя забавно.
Вааш не успел уснуть, когда появился наагашейд. Он был зол.
– Она бродит где-то рядом! – раздражённо прошипел он. - Но я никак не могу поймать её!
– Наверное, она видит тебя, поэтому прячется, - предположил Делилонис, рискнув обратиться к повелителю на «ты», решив, что приступ холодной разумности отпустил его.
– Пoганка! Я выпорю её, когда поймаю! – пообещал Дейширолеш.
Его царапало смутное, ещё не определившееся беспокойство, что с ней, может быть, действительно что-то не так. И
чтобы он ни делал, этo беспокойство только усиливалось. Дейширолеш пытался убедить себя, что эта пушистая задница специально выводит его из себя, не показываясь ему на глаза. Но с каждой прошедшей минутой это убеждение теряло силу и блекло. Зато редко испытываемая им тревожность, казалось, наливалась красками. Масла в огонь подлил Вааш, сқазав:
– Дариласка смелая девочка! Она не стала бы прятаться от неприятностей.
