Я была рада, что он начал с них. Я боялась сделать ошибку. Многое изменилось в моем теле за двенадцать лет. Я уже родила ребенка. Я не была той двадцатилетней девушкой, которую он помнил.
Я посмотрела на него.
Это было странно. В его глазах было что-то напряженное и настоящее. Если бы я не знала лучше, то подумала бы, что это любовь.
Любовь.
Что мы думаем на счет этого вопроса? Я не знаю.
Я любила его. Я любила его всем сердцем с тех пор, как он подарил мне сына, но любил ли он меня? Он сказал, что был верен мне все эти годы, которые мы провели порознь. Значит ли это, что мы были влюблены? Я надеялась, что это так.
Перестань думать, сказала я себе. Просто наслаждайся этим и перестань пытаться что-то прочитать в нем. Я не могла контролировать будущее, и не пыталась бы. Если бы Джексон любил меня, если бы он любил Сэма, то показал бы нам это. Нам не пришлось бы догадываться.
На данный момент, все, на чем мне нужно было сосредоточиться, это палец Джексона, играющий с кружевом моих трусиков. Его рука была под моим платьем, поддевая резинку моих стрингов. Он прикасался к моей чувствительной коже, посылая через меня дрожь предвкушения.
– Джексон, – взмолилась я.
– Фейт, – ответил он.
– Что мы делаем?
– Все, что захотим, – он наклонился ближе и прижался губами к моим.
Это было невероятно. Намного интенсивней, чем в тот раз за барной стойкой. Вы когда-нибудь ждали поцелуя двенадцать лет? Его язык был повсюду, танцевал с моим, окутывая меня самым невероятным образом.
– Божественно, – произнес он, когда наши губы разорвали контакт.
– Ммм-хм, – простонала я. Я хотела большего. Я хотела больше этого поцелуя, и мне было все равно, что я должна была дать, чтобы получить его.
Он наклонился и снова поцеловал меня. На этот раз в шею, позволяя своему языку скользнуть вниз к моей груди. Моя кровь закипела от этого. Я откинулась назад в грузовике и немного раздвинула ноги. Что я вообще делала? Пыталась подать ему сигнал, чтобы он пришел и взял меня? Боже, не подумает ли он, что я в отчаянии?
Он положил меня и наклонился.
– Боже милостивый, ты невероятно красивая женщина, – прошептал он. – Тебе когда-нибудь говорили об этом?
– За последнее время – нет.
Он улыбнулся.
– На самом деле, – призналась я, – последний, кто говорил мне это, был ты.
– Ну, я был прав, – сказал он.
Он стянул рубашку через голову и выбросил ее. Те же мышцы. Те же татуировки. Этот идеальный торс. Это было не совсем тем же самым, что я помню – сейчас было жарче. Я бы не поверила, что это возможно. У него было больше шрамов, больше ран, больше татуировок, и я знала, что за каждой из этих отметин на его теле стоит целая история. Каждый имел значение.
