— Прости, что заставила тебя выпроводить Ксандера домой, — скривилась я, переворачивая кусочки французского багета для их равномерной обжарки с двух сторон. У нас был никудышный тостер, и казалось, что он никогда не поджаривал хлеб равномерно с двух сторон.
— Все нормально, — погладив меня по плечу, сказала она. — Я не могу позволить тебе просто страдать. К тому же, он хорошо знает нас обеих, и понимает, что я не могу сидеть, сложа руки, пока ты расстроена. Он знает, что ты моя лучшая подруга, и нравится ему это или нет, ему приходиться с этим считаться.
— Он меня ненавидит? — Я открыла холодильник и достала масло.
— Нет. — Она покачала головой и засмеялась. — Думаю, он не то, что ненавидит, нет, скорее, ему не нравится тот факт, что, когда мы с тобой вместе, то мы можем вести себя немного легкомысленно.
— Легкомысленно? — у меня отвисла челюсть. — Он считает меня легкомысленной?
— Он нас обеих считает немного впавшими в детство, — захихикала она. — Я говорила ему, что он неправ, но тебе придётся признать, что иногда мы ведём себя совсем как подростки.
— Я бы на это обиделась, — засмеялась я и покачала головой. — К тому же, мы так себя ведем не все время, а лишь иногда.
— Именно это я ему и сказала. Каждый, когда захочет, имеет право вести себя по-детски.
— Точно, а нам всего двадцать два. — Я положила хлеб на тарелку с сыром. — Я возьму еду, а ты можешь понести вино и бокалы.
— Хорошо, — кивнула она в знак согласия и пошла следом за мной в гостиную. Должна признаться, я почувствовала себя неловко, когда увидела на журнальном столике горящие свечи, диван был застелен любимым одеялом Лив из ангорской шерсти цвета фуксии. Рядом со свечой на столе лежала одинокая красная роза.
— О Боже. — Я на нее посмотрела, словно извиняясь. — Я испортила вам романтический вечер.
— Все в порядке, — улыбнулась она мне.
— Он подарил тебе красную розу? — У меня неожиданно кольнуло в сердце. — Это так мило.
— Он сказал, что никогда раньше не дарил женщине красную розу, — кивнула она. — Сказал, что он пообещал сам себе никогда не дарить женщине красную розу, пока не встретит ту, которую полюбит.
— О боже мой, это так мило, — вздохнула я. — Ррр, ну почему он должен быть таким безупречным?
— Он говорил, что не мог поверить, как же ему повезло, — пробормотала она, широко ухмыляясь. — Сказал, что я сделала из него верующего человека, и что он не хочет быть без меня ни днем, ни ночью.
— Вау, спасибо, что заставила меня почувствовать себя еще хуже, — простонала я. — Как же он мил, — вздохнула я. — Мне не следовало вынуждать его уйти. Позвони ему и скажи, чтобы возвращался. Поговорить мы можем и завтра.
