— Но он бьет тебя!
— Да ты не так все поняла! Эта не та история — "спасите, меня бьет мужчина". Ася, вовсе нет… — осторожно начала я, теперь уже не собираясь, как страус прятать голову в песок.
— Тогда что? Что это, Элис?
Она должна все знать… — решила я про себя, а вслух криво усмехнувшись, произнесла:
— Здесь скорее — "он — садист, а я — мазохистка", Масянь. Он не бил меня, правда, он… просто… меня…
— Он просто тебя… "что"?
— Да-да! Именно то о чем ты подумала! — еле сдерживая вырывающийся наружу порыв злости, прищурила я глаза полные слез. — Ася, я не лезу в твою личную жизнь. Не читаю тебе лекций о морали, не грожу пальчиком — "ата-та нельзя спать с женатым мужиком"…
— Вова любит меня! А ты для Темного… — выкрикнула Аська в ответ и замолчала на полуслове, виновато уставившись в пол.
— Ну-у…. Говори! Кто я для Темного! Чего замолчала?
— Лис….- несмело прошептала Ася. — Ты ведь понимаешь, что для таких мужчин, как Станислав Темный, женщины, что — одноразовые салфетки, которые используют и выбрасывают. Решение, твое, Штерн. Но, Алис, ни один скот не имеет права нас бить, как бы, ни была сильна наша любовь к нему…
— Спасибо тебе, подруженька, — хлюпнула я носом. — Ты всегда была со мной сама честность! Спасибо! — почему-то рассмеялась я, а потом следом за моим смехом пришел новый поток слез и безудержная истерика. — "Салфетка"! Правильно говоришь — салфетка! А у меня выбор есть? Ась…?? У меня есть, этот чертов выбор?? — не выдержав, сползла я на кафельный пол, и, уткнувшись лбом в бортик ванной, разрыдалась.
И тут я услышала, как громко белугой заревела Масяня, со всего маху плюхнувшаяся рядом со мной на пол.
— Ась? Ты чего? — недоуменно уставилась я на подружку.
— Лииииис…. Он бросил меня! Ты представляешь?
— Кириллов?
— Да-а-а…
— То есть как это — "бросил"?
— Прямо по телефону… — громко рыдая, ответила Аська. — Позвонил сегодня утром, когда я уже ехала от него, и сказал, что любит меня, но боится потерять жену и детей…,- всхлипнула подруга. — Этот старый пердун даже не нашел в себе смелости посмотреть мне в глаза, когда все это говорил!
— Ася…? — в недоумении, смотрела я на слезы в глазах подружки.
— Я знаю, Штерн, ты меня теперь презирать будешь, но мне наплевать, — размазывая тушь по щекам, фыркнула Масяня. — Да, я два года, продавала себя за деньги, чтобы получить эту чертову квартиру. Два года спала со старым хрычом, — с каким-то вызовом произнесла она, доставая из сумочки пачку сигарет. — Противно было до жути — волком выла, но терпела…. Знаешь, Алис… — затягиваясь дымом сигарет, вдруг улыбнулась Аська. — А я, как бы глупо это не звучало — даже завидую тебе… — хихикнула она, имитируя веселость, которой вовсе не испытывала.
