— Да, я знаю, что вы можете «подать рапорт»! И что Трибунал скорее всего прикажет деклассировать, или даже засадить меня на всю оставшуюся жизнь в каменный мешок! Да и трахайтесь вы с ним! С вашим с…ным «рапортом»! И Трибуналом! Подавайте! Но на стенд вам придётся везти его самому!.. А работать с вами теперь придётся доктору Харрису! Потому что я с таким гнусным садистом не желаю даже стоять рядом! Гестаповский палач, мразь! Ни одна уважающая себя муха даже с…ать рядом с вами не сядет! — что-то грохнуло, словно кто-то пнул тележку с медицинскими инструментами.
А теперь слышны торопливо удаляющиеся шаги.
Какое-то время после звука захлопнувшейся двери ничего не происходит. Затем слышны ещё шаги. Неторопливые. Словно идущий раздумывает над чем-то.
А уж сколько поводов для раздумий у него!.. «Ненастоящий!..» Может ли, и правда, так быть, что он — ненастоящий?!
А как же то, что он — мыслит?! И… Все чувствует?!
Поверхность под ним начинает перемещаться — словно огромный стол на колёсиках. Только теперь он может увидеть — все его руки, ноги и грудь облеплены присосочками электродов и от них куда-то под стол идут тоненькие проводки.
Однако вот его закатили под какой-то колпак… Гос-споди — гравитационная камера!
Нет, только не это!
Он забился, замычал, заорал благим матом — рот и лёгкие буквально готовы разорваться от его истошных воплей. Он заметил, как глаза, видимые из-под шапочки у человека, везущего со стороны ступнёй его каталку, морщатся — словно от зубной боли.
Может, попробовать поумолять его?! Не потому, что так учат учебники психологии, а и просто: ОН БОЛЬШЕ ТАКОГО НЕ ВЫНЕСЕТ!!! Он как мог жалобно начал:
— Послушайте! Вы же — доктор! Вы — человек! Во имя человеколюбия, и всего, что у вас есть святого! За что?! Вы же — наш! Вы говорите по-английски! Пощадите! Я ведь такой же человек как вы! Неужели в вас нет ничего человеческого?! Почему вы мучаете меня? Я скажу — скажу всё, что вы хотите услышать! Только не давите! За что?!.. — он пытался, пока стол не остановился. Не помогли мольбы: как только каталка оказалась установлена точно под чёрной консолью, послышался звук удаляющихся шагов, и дверь в камеру захлопнулась за вышедшим, и так и ничего ему и не ответившим, человеком.
Если его можно так назвать.
Навалилась перегрузка.
Очень скоро он буквально чуял, как мозг выдавливается сквозь уши, а сердце не в силах биться, и просто глупо трепещет, продлевая агонию его столь некстати живучего тела… Звон в ушах становится просто оглушительным, словно вокруг стартуют восемь тысяч ракетоносителей, а кожа лица буквально сползает с черепа…
