Как ни странно, Савицкий ехал без лихачеств. И лишь легкое постукивание пальцами по рулю на каждом светофоре выдавало его нетерпение.
— А говорят, ты любитель погонять, наплевав на правила? — не сдержалась на этот раз Наташа.
— Угу, в Питере я бы тебя прокатил, а тут мигом права заберут и не спросят фамилию.
— Бедный, несчастный Кеннет, — посочувствовала Старшая, почти не издеваясь.
— Не бедный, и почти счастливый… теперь.
— И что тебе не хватает для полного счастья?
— Поскорее доехать уже.
— Нетерпеливый, как всегда.
— А с чего бы мне меняться?
— Действительно.
Когда они наконец доехали до дома Артура, его уже трясло от перевозбуждения. Едва войдя в лифт, он прижал Наташу к стенке и накинулся с поцелуями, задирая ее юбку, сминая грудь.
— А в этом доме у тебя какая репутация? — поинтересовалась Стей, тяжело дыша ему в рот.
— Никакой, мне похрен.
— О, слава богам.
Артур не мог не заметить, что Стей отвечает ему со всем пылом и страстью, разделяя его безумие, не заботясь о камере наблюдения в лифте. Наличие потенциальных свидетелей, как всегда, сделало удовольствие еще острее. Он знал, что Стейна не будет против того, что он желал. И это тоже усиливало его желание. Когда двери лифта открылись, и они приставными шагами, не разрывая поцелуя, не отвлекаясь от ласк, прошли к двери его пентхауса, Артур был на грани.
Ее вид, ее запах, ее голос, ее прикосновения и поцелуи свели Савицкого с ума. Он скучал по этой женщине, невероятно скучал. Он скучал по русской речи и Северной манере говорить нараспев, скучал по едким замечаниям и возбужденно насмешливому взгляду. Наконец рядом с ним был человек, женщина, равная ему, достойная его. Все эротические шалости, которыми он баловался, вдруг померкли. И причиной, виной тому была Стейна, Наташа. Одна единственная женщина. Прекрасная, волшебная, властная и мягкая одновременно. Все желания, стремления и радости Артура вдруг сосредоточились вокруг нее. Она была всем, всем его миром.
Прижимая Стейну к стене у двери в квартиру, Артур почти терял сознание от невероятной потребности овладеть ею. Его пьянила ее покорность и неистовство. Он дурел от вожделения, поспешно расстёгивая молнию, спуская брюки, отодвигая в сторону ее трусики.
Кажется, он кончил менее чем за минуту и даже отходил от оргазма дольше, чем приближался к нему. И, конечно, Кен был готов услышать издевательства по этому поводу.
— Хм, ну вижу, что скучал, скорострел, — не разочаровала его Стей.
