Но, в конце концов, даже роскошь и престиж европейского классического образования наскучили. Надоела казенная одежда, пускай и сшитая по выкройкам модных домов. Надоели чужие языки, хоть и говорил Артур на них, словно на родном. Надоели чужие лица, традиции, обычаи. Артур никогда не считал себя русским, но привычки, которые он перенял от Эрика, склоняли сердце к России.
Все свое пятнадцатое лето он провел с Эриком в Питере. И не только в городе. Дядя впервые взял его на реконструкции боев и на ролевые игры. Артур, дитя урбании, цивилизации и всяческих прогрессивных благ, сам от себя не ожидал такого. Он с удовольствием спал в палатке, ел нехитрую пищу с костра, справлял нужду практически под кустом. А еще он пропитался духом битв. Легенды и мифы оживали у него на глазах, питая древние корни, пробуждая в нем дух воина, который спал до поры.
Проснувшись утром в гостевой спальне Эрика, которая уже давно стала ему родной, Артур сразу вспомнил, что сегодня за ним прилетает отец. Это значило, что каникулы кончаются и после недели натянутых улыбок и вынужденных разговоров с родителями, он должен будет уехать в очередной пансион. Эта мысль огорчила его, но очень ненадолго. Почти сразу на смену унынию пришло обжигающее, почти болезненное желание остаться в Питере, остаться с Эриком.
Артур обдумывал эту мысль, пока принимал душ. А по пути в аэропорт выложил все дяде. Эрик молчал минут пять. Он хмурил лоб, а Артур в это время едва сдерживал улыбку, потому что ему казалось, еще немного и извилины от интенсивных размышлений полезут у дядьки из ушей.
— Ты ведь не против? А молчишь, потому что прикидываешь, как лучше все преподнести моему отче? — осторожно предположил Артур, устав от тишины.
Эрик только хмыкнул и кивнул. Прежде, чем Генрих сел в машину, дядя сказал:
— Сам ему объявишь, Артур. Но я поддержу. Обещаю.
— Мне большего и не нужно, — довольно кивнул парень.
И вот теперь Артур стоял напротив отца, схлестнувшись с ним взглядами. Генрих слишком хорошо знал: когда в глазах сына полыхает этот зловещий огонь — жди беды. Ему не удастся заставить Артура снова учиться в закрытой школе. Последней надеждой был Эрик.
Но и этот вариант отпал, едва младший брат поднялся с дивана, встал рядом с племянником, обнял парня за плечи и сказал:
— Брось, Генри. Оставь пацана в Питере. Будет у него лучшая школа, да и я присмотрю.
— Уж ты присмотришь, — процедил Савицкий сквозь зубы.
— Хватит, пап, — снова встрял Артур. — Я с Эриком провожу больше времени, чем с тобой и матерью. Какая тебе вообще разница, где я буду жить? Питер — Англия, главное, что подальше от вас.
