Кеннет не сдержался и хмыкнул, пробормотав в ствол:
— Какие у тебя затейливый эротические фантазии, Старшая.
Эрик отпустил его, но все еще не мог до конца поверить.
— Зачем ты его выгораживаешь, Наташ?
— Мне незачем его выгораживать, Эрлаз. Я просто говорю, как было, — проговорила она, разводя руками.
— Ладно, разберемся позже. В любом случае, Кен… У меня слов нет. И где вообще Хелл?
— Ушла, — буркнул Кеннет.
— Как вернется — оба ко мне. Пообщаемся, — буркнул Эрик, развернулся на пятках и пошел в сторону лагеря.
***-
Улыбки, как листья, растут на моих губах,
Но все ж от убийства меня отделяет шаг.
Стейна смотрела на безмятежно спящих Кена и его юную жену. Анна перекинула через него руку, обнимая, улыбаясь во сне. Плед сполз с ее плеча, обнажая бледную, почти прозрачную кожу юной девы. Она была так красива, так молода. Прекрасное дитя суровой северной страны, которую занесло фатумом на не менее суровый Север России. Она пришла вслед за мужем и принесла с собой темную страсть раскрепощения, соблазн вседозволенности и жгучую ненависть. Все это кипело в груди Стейны, ища выхода.
Старшая понимала, что ей нужно срочно уходить. Она знала, что необходимо бежать как можно дальше. Чтобы не видеть их, не вспоминать, не чувствовать. Но ее ноги словно вросли в пол, а глаза неотрывно смотрели на красивые обнаженные тела.
Кеннет.
Ее Кен.
Ее Артур.
Ее безумие.
Ее страсть.
Ее любовь.
Теперь она знала, что он любит ее. Она верила ему. Она была уверена, что он не врал в порыве страсти. Ведь так горели его глаза. Так крепко сжимали в объятиях руки. Так отчаянно срывался от признаний его голос.
Стейна верила ему. Кен умел врать, виртуозно и жестоко плести интриги, но его всегда выдавало тело, желания, порывы. Он никогда не отказывал себе в удовольствии эмоций на грани, всегда ходил по лезвию ножа, балансируя и восхищая. И Стейна любила его пламя. Она каждый раз сгорала дотла в его огне, тоже не имея ни сил, ни желания противиться этому сладкому жгучему влечению.
Известно, что огонь нельзя укротить, подчинить, спрятать, запереть, чтобы наслаждаться. Он жжет все и всех, что встречает на пути, не разбирая, не выбирая. Им нельзя завладеть. Можно лишь потушить.
Стейна сжала губы, чтобы не закричать, не зарыдать от безысходности. Она знала, что не сможет его простить, но и винить не могла. Он был женат на этой девочке, он имел право.
Где угодно, но не здесь.
«Зачем ты привел ее сюда, Кен? Почему именно сюда? Я не хочу делить тебя с ней тут», — мысленно говорила с ним Стейна. Она знала, что не скажет этого вслух.
