— Ты хоть понимаешь, что еще немного, и я начну убивать тебя? — спросил он, снова чуть сдавливая ее шею.
— Мне не привыкать, — прошептала Нори еле слышно. — Предпочитаешь задушить, чтобы не трахнуть?
— Даже не знаю, — хмыкнул Савицкий, — все такое вкусное.
Он, наконец, нашел силы отпустить ее и отойти от окна. Артур плюхнулся в кресло, пытаясь перевести дух. Не очень удачно. Нори подошла к нему сзади, присела на подлокотник, запустила руку в мягкие волосы. Слишком мягкие для мужчины. Совсем как у Эрика.
— То, как ты борешься с собственными желаниями, просто потрясающе, — пропела она беспечно.
— Ты мстишь мне что ли, или просто издеваешься?
— Даже не знаю, — хихикнула Нори, — все такое вкусное.
Артур хмыкнул.
— Что за маленькая бессовестная сука.
— Не матерись, малыш. Меня ведь это тоже заводит.
— Прекрати меня трогать.
— Да брось, — Нори оставила в покое его волосы, чуть надавила на плечи, массируя. — Так тоже не надо?
— А черт. Нет. Продолжай.
Он застонал от удовольствия, к которому опять стало примешиваться едва затухшее возбуждение. Но на таком уровне Артур мог его контролировать.
— Артур, — позвала Нори, когда почувствовала, что он расслабился.
— Ммм, — отозвался Савицкий.
— Хелл ведь знает, что ты не хотел убивать Бенедикта.
— Откуда?
— Без понятия. Просто знает.
— Ну… ладно.
— Она простила тебя. Уже давно.
Артур выдохнул. Слова вертелись на языке, но он не позволил себе забросать Нори вопросами. Ему было безумно интересно и важно знать, что к нему чувствовала Хелл, Оля. Когда-то он отдал бы очень много, чтобы она его любила. Потом почти все, чтобы просто была рядом. Но сейчас было вполне достаточно и того, что сказала Нори. Прощения — вполне достаточно.
— Что ж… хорошо, — только и ответил Савицкий.
Он очень хотел в это верить. Ему было очень важно прощение Ольги. И не столько за Бена, сколько за ту свою выходку во время ее первого боя.
***-
Наши души сцепились голодным зверьём,
А телам было этого мало…
Кеннет чувствовал, как уходит возбуждение, и пульс в паху утихает. Кровь отлила, направившись вверх. Мозги включились, и он начал осознавать, что наделал. Понадобилось немало смелости, чтобы банально открыть глаза и взглянуть на Хелл. Она больше не плакала, не пыталась вырваться, не говорила, просто смотрела на него. И этот взгляд был пустым и очень красноречивым одновременно.
— Оль, — позвал Кеннет.
— Хелл, — поправила она его.
— Без разницы.
— Есть разница.
Кен сжал зубы, чтобы не сказать лишнего. Он и так наговорил больше, чем достаточно. А дел наделал за гранью добра и зла.
