Гриша потерся щекой об Олины волосы, нечаянно задев губами ухо.
— Ольк, ты ледяная, — выдал он, чуть отстраняясь. — Зай, ну как так можно? Одевай шапку, если такая мерзлявая.
Она только скорчила рожицу и фыркнула:
— Отстань.
— Пошли отсюда, — скомандовал Птицын, уводя ее с перрона.
Они разомкнули объятия, но их пальцы, магнитящиеся неведомой силой притяжения, тут же переплелись.
— Я вызову такси, — предложила Оля. — Или поймаем через дорогу? На вокзале три шкуры сдерут.
— Зачем? Транспорт уже ходит, — Гриша кивнул на подъезжающий троллейбус.
— О, это наш!
И они побежали, не размыкая рук.
Сев в троллейбус, оба неловко замолчали. Оля украдкой рассматривала своего утреннего гостя. Стало ясно, почему она не узнала его. Гриша выглядел очень юным, хотя был старше ее на два года. Она представляла его молодым мужчиной, но в реальности он оказался пацан пацаном. Возможно, из-за своей худобы.
— Как дорога? — спросила Оля, разрывая неловкую паузу и «нечаянно» касаясь его колена своим.
— Мучительно долгая, — улыбнулся Гриша, «нечаянно» касаясь ее руки своей, отчего их пальцы снова переплелись.
— Поспал?
— Не-а. Боковушка у туалета, заколебали шататься все.
— Бедняга, — хихикнула Оля. — Я тоже не спала. Сестрица с хахалем фыркали полночи, как кролики.
— Сексом что ли занимались?
— Ага.
— Аха-ха-ха, не повезло, зай. Сочувствую.
— Да полно. Зато не пропустила смску твою. Кстати, готовься, будем спать на уууууузеньком диванчике, — тараторила она, все больше и больше привыкая к теплу, которое усмиряло волнение.
— Оль, я неделю спал в палатке, почти на голой земле. Не пугай меня диванчиком, — ухмыльнулся Гриша, поглаживая ее ладонь большим пальцем.
— Ты… у тебя… Все там хорошо прошло?
— Нормально, — пожал он плечами. — Живой ведь.
— Ну да, — потупилась она и, не желая напрягать его расспросами, сменила тему. — Что за наряд вообще? Еще бы я тебя узнала! Где кожаный плащ и гриндерсы?
— Так удобнее. Стараюсь не выделяться, когда путешествую.
Оля метнула взгляд на его кроссовки, джинсы и ветровку, совершенно обычные. В таком виде Гриша казался ей до боли нормальным. Еще не определившись, захочет ли она вытащить из этой оболочки Бена, она снова притихла, глядя в окно на туманный утренний Питер. Гриша тоже молчал, лишь продолжал поглаживать ее пальчики, словно всю жизнь так делал.
Выйдя из троллейбуса на нужной остановке, они быстро дошли до дома, и Оля довольно выдохнула, оказавшись в тепле квартиры. Она приложила палец к губам, кивнув на дверь кухни. Ее гость тихо разулся, отдал ветровку, прошел по указанному направлению, поставил на пол рюкзак и уселся на краешек разобранного дивана, как бедный родственник.
