— Да перестаньте же, — почти плачет Клара Ивановна.
— Вы же учитель, — говорит Шулейкин.
— А чего же вы несправедливости…
— Что?
— Несправедливую…
— Что?
— Да дайте договорить! — кричит Виташа.
— Ну договаривайте, — мягко говорит Шулейкин, — ну договаривайте, пожалуйста…
— Ну? — говорит Клара Ивановна.
— Да брось ты, — говорю я Виташе. — Из-за картошки какой-то…
— Как не стыдно, — говорит Маракушев.
— Ты-то уж молчал бы, — говорит ему Виташа. — Мне бы твой участок…
— Гы-гы, — говорит Маракушев и уходит из учительской.
— Не умеют себя вести, — говорит Мария Филипповна и уходит следом.
И все расходятся постепенно. Только Виташа остается и я.
— Ну ладно, — говорит Виташа, — я ему припомню. Я о нем кое-что знаю… Ну ладно…
А в дверь учительской заглядывает Саша Абношкин.
— Тебе-то еще чего? — поворачивается к нему Виташа.
— А я не к вам, — говорит Саша.
И это как плевок. А мне хочется рассмеяться.
— Ты давно здесь стоишь? — спрашиваю Абношкина.
— Нет, — говорит он и краснеет.
И я иду к нему туда, в коридор. Я ухожу совсем далеко. Но все маячит перед моими глазами распростертая картофелина в изодранной кожуре…
Нас подобралась прелестная компания: председатель колхоза Абношкин, Шулейкин, Виташа, Мария Филипповна и я…
Мы идем на заем подписывать!.. Был я студентом, был я черт знает чем… Теперь включили меня в комиссию.
— Как это — чего тебе делать? — говорит председатель Абношкин. — Мы, стало быть, идем по избам… Все… Ну, стало быть, заходим…
— Да что он, не знает, как на заем подписывать? — говорит Виташа.
— Надо научить человека, — мягко говорит Шулейкин.
— Вы знаете, — говорит Мария Филипповна, — это очень просто. Значит, так…
— Да бросьте вы, ей-богу! — смеется Виташа. — Он вас разыгрывает, а вы…
— Я не разыгрываю, — говорю я.
— Послушай, — говорит Абношкин, — пойдешь — всё увидишь, как и чего. Надо, главное, чтобы все побольше подписали.
— Ну, у нас все сознательные, — говорит Мария Филипповна белыми губами.
Шулейкин подбородок теребит. Виташа на дорогу сплевывает.
— А может быть так, что не захочет кто-нибудь? — спрашиваю я.
— Ну что вы, — говорит Мария Филипповна, — мы же не себе собираем…
— Ну а если?
— Вот, ей-богу, сколько вопросов! — смеется Виташа. — Ты-то сам подписался?
— Люди ведь понимают, на что они деньги дают, — мягко говорит Шулейкин.
А впереди — Васильевка. Чернеют ее избы… Сейчас мы перебираемся через овраг, потом узкой тропинкой между двумя усадьбами — и улица… Я — член комиссии. Мне, наверное, придется молчать. Мне, наверное, придется молчать, потому что ну что я скажу? Они это делают не впервые… Хорошо, я буду молчать. Я погляжу на них, как они это делают.
