Я устремился назад, но центровой встал у меня на пути. Я видел, как это происходит. Я ничего не мог с этим поделать, черт возьми. Ругнувшись, я стиснул челюсть.
Защита перешла черту. Я захрипел, когда врезался в землю. Нога подлетела.
Подвернулась.
Хрустнула.
Я не чувствовал ничего, кроме боли.
Потом шок.
Поле замолчало, когда мой мучительный крик раздался в ухе каждого мужчины, женщины и ребенка.
Я упал на спину, но не смог бы подняться, даже если бы захотел. Моя нога кричала от боли, не сломанная, но что-то такое же плохое. Мое колено мгновенно опухло.
И я сразу понял, что мне пиздец.
Мое лицо расплылось в болезненной гримасе, когда тренеры выскочили на поле. Мои нападающие теснились вокруг меня, пытаясь помочь. Они ничего не могли сделать. Не сейчас.
Это не могло так закончиться.
Ужас пронзил меня насквозь. Мне нужно было встать. Мне нужно идти. Мне нужно…
Боль. Ослепляющая, разочаровывающая, разъяренная боль.
Я перекатывался. Тренеры бросились ко мне, срывая шлем и подплечники. Было ли это действительно важно, если я был горячим? Травма колена пронзила мое тело холодным страхом. Мне повезет, если меня не стошнит.
Сегодня же это будет в заголовках.
– Нужно отнести тебя в раздевалку, Джек, – рыжеволосый тренер, который когда-то помогал Лие, смотрел на меня, его глаза были широко раскрыты от беспокойства. Мне не понравился этот взгляд. Еще больше я ненавидел то, что он мешал мне подняться. – Давайте носилки.
– Нет, нет, нет, – теперь у меня закружилась голова. От боли меня тошнило. – Никаких носилок. Я могу идти.
– Нет, ты, действительно, не можешь идти.
– Я не собираюсь садиться на носилки.
– Джек…
– Пошел нахуй, я не собираюсь садиться на носилки!
Все это слышали. Фигурально. Мне повезло, что я не богохульствовал каждой авраамической религии, когда падал. Команда расступилась, и я решил, что это из-за тренера Томпсона.
Но это было не так. Его задница не сдвинулась со скамейки запасных.
Это Лия бежала ко мне – что-то глубоко глупое для женщины в ее состоянии. Она уже плакала от гормонов. Это было хуже, чем фиаско с закончившейся банкой арахисового масла.
– Джек, с тобой все в порядке? – ее голос дрогнул.
Ее не должно было быть на поле, но никто не двинулся. Она взяла меня за руку, ее глаза были полны слез. Черт возьми. Она была очень расстроена. Искренне беспокоилась за меня.
Моя грудь напряглась. Я не мог смириться с этой мыслью, желая оторвать себе ногу. Я ненавидел то, что не мог успокоить ее, даже корчась от боли.
