— Тащи! — что есть мочи заорал Макарин, и натянутая веревка дернула их вверх.
Он карабкался назад, к свету, сдирая ногти сперва о нарты, потом о шкуру оленя, пытаясь забыть о тяжелом грузе за спиной. Веревка тянула их рывками, то и дело срываясь обратно, и когда он наконец добрался до ошалело визжащей головы оленя, он понял, что надо делать, но не помнил, как в его руке оказался нож. Натянутые постромки лопнули, как только их коснулось лезвие, и олень, взвизгнув напоследок, вместе с нартами камнем повалился в пропасть. Макарин ошалело смотрел ему вслед, смотрел как он бьется головой, ногами, туловищем о черную отвесную стену в белых прожилках льда, как становится все меньше, как расступаются перед ним и перед разлетающимися в дребезги нартами слои вонючего дыма, и как наконец проявляется там, далеко внизу, то что, наверное, было дном преисподней. Потом провал опять заволокло серой взвесью, и видение дна исчезло. А Макарин продолжал неотрывно смотреть вниз, пытаясь осознать, что же он видел.
Веревка с силой дернула вверх, и они наконец вывалились на поверхность. Макарин скинул со спины Иринью, отполз в сторону, повалился на спину и долго лежал, бездумно глядя в низкое серое небо, полное набежавших туч. Потом появилась резь в глазах, и он зажмурился, осознав, что смотрел в небо не мигая.
Когда он вновь открыл глаза, над ним нависала сумрачная физиономия Хадри. Самоед хмурился и разглядывал его так, будто видел в первый раз.
— Плохо, — сказал он. — Очень плохо. Ты забрать у подземные демоны их добычу. Теперь они придут за тобой.
Макарин снова закрыл глаза, ничего не ответив. И снова увидел, как слои дыма вслед за падающим оленем расступились, и как вспыхнуло далеко внизу, за черной пустотой, зарево адского пламени, осветив разрушенные стены и башни какого-то города.
— Да привиделось тебе, дьяк, — сказал Шубин. — Успокойся. Бывает такое. Тот вонючий газ каким-то образом в голову отдает, так что видения и похуже твоего случаются. Ко мне однажды на болотах мать-покойница пришла. Еле спасся. Даже и не известно, что хуже — то ли болотный газ, то ли отвары и порошки из мухоморов. И от того, и от другого такое иногда перед глазами встает, что хоть всех святых выноси.
— Может и привиделось, — задумчиво согласился Макарин. — Ведь и в самом деле, что я мог увидеть далеко внизу за пару мгновений, пока ты меня оттуда не вытащил? Просто они выглядели так реально, так врезались в память… До сих пор перед глазами стоят. Будто я парю высоко в небесах и гляжу сверху на пылающий каменный город. Я даже зубцы на башнях рассмотрел, треугольные, не такие как у нас. И дорогу, узкую, петляющую между скалами.
