— Ладно, — сказал он наконец. — Завтра. А ты, дьяк, что думаешь? Ты зачем понадобился ярганам?
— Возможно, когда услышали про меня, решили взять в заложники, потребовать выкуп. Государев человек дорого стоит.
Кокарев рассмеялся.
— Все-таки ты, дьяк, меня за идиота держишь. Единственная выжившая из каравана. И московский дьяк, приехавший расследовать его исчезновение. Даже пню ясно, что ярганы как-то связаны с этим твоим делом. Плюс они же убили Одноглазого, который тоже с этим связан.
— Ты думал, Одноглазого убили из-за мести.
— Сейчас я так не думаю. Нет, дьяк. Тут что-то более серьезное с этим караваном, раз из-за него целые толпы дикарей возле Мангазеи ошиваются. Это уже безопасность города. А за это я отвечаю. Боюсь, все-таки придется тебе держать меня в курсе дела. Хочешь ты этого или нет.
С дальних ворот донесся какой-то шум, возня, приглушенные крики. Казаки вскочили с насиженных мест у костра, вглядываясь в кромешную тьму у ограды. Кокарев бросился туда, вытаскивая на ходу саблю. Забродили, заволновались потревоженные олени. Крики стали отчетливее, ругань слышнее. Подбежавший Макарин различил у снесенных ворот только нескольких казаков, которые вглядывались в темноту ущелья.
— Что случилось? Почему шум? — прошипел Кокарев.
— Девка сбежала! — обернулся один из казаков. — Сказала, что олешков покормит, а сама по-быстрому накинула на одного упряжь, сиганула на нарты, да тикать.
— А вы что?
— А мы что?! Не стрелять же по ей.
— По оленю стрелять надо было, дуболомы!
— Да как, воевода? Темно, ни зги не видно.
Кокарев в сердцах махнул рукой, повернулся к Макарину.
— Видишь, дьяк? Стало быть, девка что-то знает. О чем говорить не хочет.
Мимо прошел Плехан, мрачный как туча. Погрузил в нарты снарягу и пару самопалов. Сонный Хадри, щурясь, уже подводил к нартам тройку оленей.
— Поморец, а ты-то куда? — вопросил Кокарев.
Шубин молча налаживал упряжь. Потом обернулся.
— В лесах ярганов полно. Спасать ее надо.
— Да где ты ее сейчас найдешь?
— Найду, пока след не остыл.
— Ее не найдешь, и сам сгинешь, — Кокарев окинул взглядом выстроившихся перед ним казаков, остановился на одном. — Конопатый! Собирай человек десять. Поедем девку догонять. Остальные пусть здесь ждут. Или сам явлюсь, или весть пришлю, что дальше делать.
