— Кого — ихняя?
— Да обходчиков же! Собака лаять стала, вот они того… и увидели рыжие волосы в сугробе.
— Где они?
Уже торопливо идя по коридору, услышали вой сирены скорой.
— Пошли врача по дороге заберем, — кивнул Николай Васильевич в сторону выхода из здания.
* * *
Ее шатало из стороны в сторону. Как убрать эту качку?! Она с трудом повернула голову и попыталась открыть глаза. Веки казались склеенными, никак не хотели открываться! Тогда она попыталась поднести руку к лицу, чтобы попробовать их разлепить. Но рука, чуть приподнявшись, бессильно упала, ударившись о край чего-то — кровати? Нет, так бы не мотало. Может она в море и сильная качка? Почему-то эта мысль вызвала стон.
— О! Доброе утро, спящая красавица! — услышала она бодрый голос откуда-то издалека, словно сквозь вату.
Она все еще никак не могла разлепить веки, а ее уже начали похлопывать по щекам, тот же бодрый голос задавал какие-то вопросы, что-то от нее требовал. Потом вдруг ее веко разлепили, начали светить в лицо фонариком — она что, в гестапо? Все это ей не нравилось. Она пыталась отвернуться от навязчивого света и от этого бодрого голоса, чего-то настойчиво от нее хотевшего. Она хмурила брови и всячески пыталась показать, как ей все не нравится. Тем не менее, веки разлепились и она увидела голову в тумане. Странно, откуда в тумане взяться голове?
Голова приблизилась, оказалось, голова находится на плечах. Это хорошо! — облегченно выдохнула она. Голова не одна!
— Вы меня слышите?
Какофония звуков наконец собралась в стройный вопрос.
— Ммм уууу — попыталась высказаться она.
— Отлично. Вас нашли на железнодорожном вокзале в бессознательном состоянии. Как вас зовут? Кому можно позвонить из ваших друзей, родственников?
Она видела, как на голове двигались губы, они явно что-то говорили. Говорили ей, значит надо отвечать. А что отвечать?
— лова, — прошептала она. Голос был странный хрипло-скрипучий. Провела сухим языком по пересохшим губам. Наверное, выпила вчера много!
Что-то холодное и мокрое легло на губы. Стало приятно, и она снова захотела заснуть, но ее опять начали тормошить.
Она снова расплющила веки и уставилась на голову.
— Вы меня слышите? Вы понимаете, что я вам говорю? Как ваше имя?
— Голова, — выдавила она из себя.
— Что? Болит голова? Что еще болит?
Эта бодрая голова ее достала! Она хочет спать! Что ему от нее надо?!
— Петрович, аккуратно там на выбоинах, похоже у нас черепно-мозговая! — голова отдалилась от нее, почти растворяясь в тумане.
